Жизнь соло

На самом деле уединенный образ жизни вели очень немногие отшельники. Большинство же, поселившись на окраине города или даже в пустыне, чаще всего оставались в окружении других людей и общались с ними по самым разным поводам. Историк Питер Браун писал, что в Египте, «в котором теория и практика аскетической жизни достигла наивысших высот… группы на границе пустыни до мельчайших деталей воспроизводили закрытый характер укрепленных деревень», а «монастырь Пахомия называли просто „деревня“». В древнем Китае, по словам ученого — специалиста по азиатскому региону Аата Вервоорна, ранние формы отшельничества носили философский и светский, а не религиозный характер, а жизнь отшельников имела целью не отречение от общества, а «отсутствие уважения к мирской мотивации человеческих действий, ведущих к славе, богатству и власти».

На протяжении веков эти традиции распространились по планете и видоизменились. В наши дни отголоски культа индивида находят свое отражение в романтических идеалах, идеях затворничества и возвращения к природе (как у Торо и Джона Мьюра), пути к божественному (как у Томаса Мертона или героя романа Германа Гессе «Сиддхартха») или, по выражению психолога Энтони Сторра, в возвращении человека к творческим истокам. Согласно этим идеям, жизнь в одиночестве способствует становлению независимого и взрослого индивида. Однако они носят четкий асоциальный и антиурбанистический характер и во многом противоположны практике жизни в одиночестве в городах. Чтобы понять, как современные люди живут в одиночестве в городских условиях, надо обратиться не только к традициям монашества, но и к особенностям жизни в современных мегаполисах.

«Метрополис, — писал немецкий социолог Георг Зиммель, — гарантирует индивиду уровень и качество личной свободы, которая не имеет аналогов при каких-либо других обстоятельствах». Зиммель родился в 1858 г. в Берлине, население которого в то время составляло 460 000 человек, а к концу его жизни увеличилось до 2 млн. Многие из современников Зиммеля, особенно поклонники романтизма и противники модернизации, сетовали на негативное влияние урбанизации на культуру и мораль. Однако Зиммель ставил под сомнение тезис, что при меньших масштабах урбанизации жизнь является более праведной или исполненной высокого смысла. Он выступал против мнения Ницше и Раскина, считавших, что большие города убивают дух индивидуализма. Зиммель предостерегал: «Жизнь в маленьком городке настолько ограничивает движения индивида внутри собственных взаимоотношений с окружающим миром, его внутреннюю свободу и его возможность отличаться от остальных, что современный человек в подобных условиях просто задохнется». Большой же город предоставляет возможности «социальной эволюции», так как расширяет «горизонты индивида», дает ему «свободу передвижения, намного превосходящую ревнивые ограничения» семьи или религиозной группы; горожанин может участвовать в жизни любой социальной группы или субкультуры, которая соответствует его интересам.

Все это, считал Зиммель, создает предпосылки для появления нового человека «городского типа», ориентированного на внешний мир, имеющего богатую внутреннюю жизнь, внимательного ко всему, что происходит вокруг, и сдержанного в проявлениях чувств. Однако на поверку поведение городских жителей вряд ли можно назвать сдержанным. Зиммель считал, что современная городская культура раскрепощает человека и дает ему возможность развивать те стороны характера, которые деревенская жизнь подавляла. Социолог разъяснял: «Личную свободу не стоит понимать в отрицательном смысле, как исключительно свободу перемещения, а также освобождение от предрассудков и мещанства. Важнейшей характеристикой такого существования является то, что все особенности человека и его отличия от других членов общества находят свое проявление и дают начало новой жизни… Мы начинаем следовать законам нашей внутренней природы — именно в этом свобода и проявляется».

Свобода от семейного надзора, оков религиозных традиций и бдительного общественного мнения мелких городов подарила крылья горожанам конца XX в. Многие считают, что современная городская культура породила эпоху грандиозного творческого и эстетического эксперимента, появлению таких авангардистских движений, как дадаизм, сюрреализм и баухауз. В современных городах появились нововведения, которые Зиммель называл «технологиями будней», потому что они служили городским жителям, отказавшимся от старых привычек и принявших новую социальную реальность. Эстеты заявили о том, что для них «искусство — это жизнь». Даже менее эксцентричные представители городского населения начали относиться к жизни как к искусству, стали изменять себя, свои жилища и свое окружение в соответствии со своей «внутренней природой», отвергая «бетон госучреждений», которые воздвигали городские власти.