Жизнь серого медведя

А странный запах все усиливался и манил. Наконец Уэб пришел в такое место, где раньше никогда не бывал. Это был склон горы, покрытый светлым песком. Со склона текла какая-то странная вода, а из ямы выходил странный пар. Нос Уэба подозрительно насторожился — какой диковинный запах! Уэб побрел вниз по склону. Извиваясь, ползла по песку змея. Уэб так прихлопнул ее, что деревья кругом задрожали, а свисавший камень сорвался и полетел вниз. При этом Уэб так зарычал, что вой его пронесся по долине, как гром. Уэб подошел к покрытой паром яме. Яма была полна воды, которая слегка дымилась и волновалась. Уэб попробовал лапой воду. Она была теплая и вызывала приятное ощущение. Тогда Уэб влез в яму обеими задними лапами. Затем он весь стал погружаться в воду, и вода хлынула из ямы через край. В конце концов он весь растянулся в этом почти горячем источнике. Он грелся в зеленоватой воде. Ветер крутил пары над его головой.

Хотя в Скалистых горах и много таких серных источников, но во владениях Уэба этот источник был единственным. Более часа Уэб лежал в воде. Затем он вылез на уступ. У него совершенно прошла ломота в задней лапе, и вообще он стал чувствовать себя хорошо и легко.

Уэб стряхнул воду со своей косматой шубы и отправился к выступу, который был залит солнцем. Там он лег, чтобы обсохнуть. Потом прислонился спиной к дереву возле источника и здесь оставил свою метку. Около этого источника можно было, правда, найти много признаков пребывания и других животных, лечивших здесь свои недуги, но Уэб с этим не считался.

Теперь около этого источника была надпись, которая благодаря своему запаху, грязи и шерсти ясно говорила всем живым существам:

«Моя ванна. Не подходить! Уэб».

Уэб лежал на выступе и грел спину до тех пор, пока она не высохла. Потом он лег на спину и стал греть живот, тяжело переворачиваясь с боку на бок, пока весь не обсох. Он окончательно убедился, что чувствует себя после ванны очень хорошо. Конечно, он не мог сказать себе: «Я страдаю неприятной болезнью — ревматизмом, и мне хорошо помогают серные ванны», но он ясно понимал: «Мне было ужасно больно и стало лучше, когда я вывалялся в этой вонючей яме».

И с тех пор каждый раз, когда у него начинались боли, он приходил к источнику и каждый раз возвращался поправившимся.

11

Годы все шли и шли. Уэб уже больше не рос, но делался все светлее, все злее и все опаснее. Владения его стали действительно громадными. Каждую весну он проходил по всем своим землям и поправлял надписи, стертые зимними вьюгами. Собственно говоря, ходить весной по своим владениям вынуждал Уэба недостаток пищи. К тому же весной бывало всюду много ям с глиной. Уэб испытывал сильный зуд во всей коже, потому что его зимняя шуба линяла, и ему было приятно прикосновение холодной влажной глины, после которого почесыванье о дерево вызывало такое болезненно острое удовольствие, которое ни с чем нельзя было сравнить. Эти чесанья о деревья также способствовали тому, что метки Уэба возобновлялись каждую весну.

Но вот в низовьях реки Малой Пайни основалась ферма Палетт-Рэнч. Обитатели ее вскоре познакомились со «старым страшилищем». Клеймовщики скота увидели его и сразу решили, что в этой местности искать других медведей нечего, а этому медведю лучше не попадаться на пути и оставить его в покое. Часто встречать Уэба им не приходилось, но следы и метки его были везде. Хозяин фермы, страстный охотник, очень заинтересовался Уэбом. Кое-что из истории старого медведя он узнал от Пикетта, но и сам догадался об очень многом из жизни Уэба. Он узнал, что в медвежьих капканах Уэб понимает больше, чем звероловы: он или обходит капканы, или вытаскивает приманку, не трогая капкана. Иногда ему даже удается захлопнуть капкан каким-нибудь колом.

И еще узнал хозяин фермы, что каждый год Уэб уходит из этих мест во время сильной летней жары и во время зимней спячки.

12

Много лет назад правительство решило превратить область, расположенную у верховьев Йеллоустона, в заповедник. Здесь, в этой великой стране чудес, никто не должен был испытывать страха, потому что никому нельзя было причинять вред. И зверь и птица здесь не знали насилия; девственные леса не знали топора, заводы и копи не мутили потоков. Здесь все сохранилось в таком виде, каким было до появления белого человека.

Об этом заповедном парке скоро узнали дикие животные. Они быстро усвоили себе границы этого не огражденного ничем парка и прекрасно зажили здесь, причем и характер их совершенно изменился: здесь, в парке, они без всякого страха встречаются с человеком, не боятся его и сами на человека никогда не нападают. Даже друг к другу в этой стране безопасности животные относятся более терпимо.

Помимо спокойствия, дикие животные находили в Йеллоустонском парке множество пищи, и потому они собирались здесь в таком количестве, как нигде.