Жизнь с призраками

Мне хочется ответить ей тем же, но я решаю промолчать. При жизни мы и так наговорили друг другу море гадостей, пора уже успокоиться, и потом, кто знает, как я в свое время почувствую себя в ее призрачном мире, а ведь я все равно окажусь там.

Поляна уже в густой тени, пора возвращаться.

На прощание я глажу ствол чинары, он все еще теплый, кажется, я чувствую, как по нему течет зеленая кровь.

Смех матери провожает меня, подталкивая в спину, и я вдруг понимаю, что больше не окажусь здесь никогда. Это ее поляна, и нам не надо больше встречаться, а волшебство этого места я найду и в другом. Ведь если ты хотя бы раз ощутил на себе, что это такое, состояние мюсгеби, то невольно будешь пытаться вернуться в него. Это сильнее наркотиков и алкоголя, разве что любовь в чем-то подобна ему, но лишь в чем-то. Мюсгеби не просто захватывает тебя, оно не разрушает, хотя кого-то не разрушает и любовь.

Несколько дней спустя я уже был в Стамбуле и ждал пересадки на рейс до города, притулившегося между старых, разрушенных гор в самом центре империи.

И понятия не имел, смогу ли вернуться.

25. Желтое лето

Свадьба Марины и Озтюрка была назначена на конец сентября, когда начиналось желтое лето.

Об этой поре мне рассказал Мамур.

Алтын Йаз, золотое лето… Бабье, индейское, у каждого народа свои названия, разве что есть разница в наступлении этой божественной паузы, когда затихающий перед моментом очередной маленькой смерти мир внезапно начинает сверкать своими лучшими гранями, давая возможность почувствовать, как оно это было, в Раю.

Дома этим дням предшествуют холод и ливни, лето погибает в августе, тогда же наступает и осень. И прочерк бабьих мгновений возможен лишь в сентябре, да и то если циклоны Атлантики сдадутся под натиском жаркого воздуха с азиатских равнин.

Весь конец августа я платил по счетам, ожидавшим меня в родном городе. Призрак матери перестал преследовать меня. Даже тогда, когда я пришел на ее могилу, она не возникла по своему обыкновению из воздуха и не стала бередить мое сердце звуками голоса, который больше я не услышу.

Хотя ждал этого и боялся. Мы ведь всегда боимся своих грехов.

И тогда, когда, сев в трамвай, я оказался в толпе безумных садоводов с мешками и рюкзаками и, уже выйдя на нужной остановке, войдя в лесок, зашагав по тропинке, мокрой после ночного дождя, усыпанной побуревшей за последние дни хвоей. Кладбищенские ворота были открыты, мраморные памятники по бокам центральной аллеи были безмолвны, но о чем им со мной говорить?

По идее, именно сейчас тучи должны бы развеяться, облака исчезнуть, и появится солнце. Но этого не произошло, небо давило, казалось, что вот-вот, снова пойдет дождь.

Я подошел к знакомой сосне, страхи мои окончательно улетучились. Когда смотришь на потемневший гранит с рядом букв и цифр, призраки замолкают, они теряют дар речи, видимо, понимают, что живых надо оставить в покое, раз они помнят о тех, кто ушел.

С кладбища меня выгнал опять начавшийся дождь. Я попрощался с матерью, с дедом и бабушкой, лежавшими вместе с ней, я попрощался с собой, тем, которого тоже давно уже нет на свете, и пошел по пустой аллее, мимо все тех же безмолвных изваяний черного мрамора, белого мрамора да серого гранита. Мокрый асфальт, усыпанный листьями и такой же, как и на тропинке, побуревшей сосновой хвоей. Мне хотелось желтого лета.

Не золотого, не бабьего, не индейского.

Именно желтого, когда воздух становится настолько прозрачен, что светится от солнца, приобретая странный оттенок не золота, а охры. Видимо, это можно объяснить тем, что ветра остались позади на временной шкале года, море застыло, отполированная, стеклянная поверхность отражается в небе, а небо, в свою очередь, в жемчужно-розовом море, и дающем в соединении с солнечными лучами этот волшебный желтый цвет.

Нырнуть поскорее в это бессмертие, оставив позади дорогу с угрюмого российского погоста, провожавшего меня вновь накрапывающим дождем.

Хотя еще не все завершено.

Прежде чем мы встретимся с Арнольдом в Стамбульском аэропорту и он сообщит мне о предстоящей свадьбе аниматорши и фотографа, точнее, если бы мы встретились с ним там и он рассказал бы мне об этом, я все равно должен был уладить еще кое-что.

В ежедневнике запись, я цитирую ее так, как есть. Увольнение. Сдача квартиры. Переправлять деньги через Влада. С первым пунктом проще всего, слишком долго отсутствуя летом, я сам спровоцировал начальника, мне было предложено уйти по собственному желанию, что я и сделал. Третий пункт тоже несложен, Влад человек ответственный, и ему это я могу поручить. Пункт же второй…