Жизнь Пушкина

Ее любовник, граф И. О. Витт, начальник военных поселений в Новороссии, известен тем, что организовал политический сыск за членами Южного общества и пытался в него проникнуть для целей провокации; он же посылал агента в Михайловское летом 1826 года для наблюдения за Пушкиным. В 1832 году он был председателем политического суда над его соотечественниками-повстанцами. Даже великий князь Константин Павлович брезговал им, называя «обманщиком и негодяем в полном смысле слова, канальей, подобно которой свет не производил».

Витт бросил Собаньскую в 1836 году, а до этого срока она была его верной помощницей во всех его политических доносах и провокациях. Не все, конечно, знали ее роль в грязных делах генерала Витта. Ее дом привлекал к себе многих интересных, умных и порядочных людей, и если для нее были закрыты салоны одесских и петербургских аристократов, то это случилось не по политическим соображениям, а по причине ее любовной связи с Виттом, путавшей всех своей откровенностью. Вот за эту связь ее позорила «шумная молва», и за нее Каролина «по приговору света на честь утратила права»[873]. Ее биография превосходная канва для авантюрного романа[874]. В последний раз она вышла замуж, когда ей было шестьдесят лет. Она умерла в Париже девяноста одного года. Ее муж, Жюль Лакруа[875], посвящал ей, восьмидесятилетней, любовные стихи. По-видимому, у этой авантюристки, несомненно в двадцатых и тридцатых годах состоявшей на службе царской тайной полиции, были какие-то женские чары, сводившие с ума доверчивых людей. Она была артисткой. Она бесстыдно лгала и сама верила в свою ложь. Она давала всем понять, что она верующая католичка, и, кажется, сама верила в свое благочестие. В Одессе она водила Пушкина в костел и «святой водой» увлажняла лоб поэта. В записке ее Пушкину, теперь известной, она откладывает на день свидание с ним, потому что ей надо слушать мессу. Однако Пушкин разгадал в ней обольстительного демона. «Vous etes le demon, c'est a dire celui qui doute et nie, comme le dit l'Ecriture…» («Вы демон, то есть тот, кто сомневается и отрицает, как говорит Писание…»). Это цитата из чернового письма Пушкина Собаньской. Страстные признания, на которые поэт не скупится в двух известных нам письмах к ней[876], еще не доказывают, что он любил Собаньскую, как этого не доказывает написанное им ей в альбом 5 января 1830 года стихотворение «Что в имени тебе моем…». Черновики этих двух пушкинских писем очень похожи на материал для романа; в них поэт ищет выражений, убедительных и нежных; он увлечен своею темою, своею целью — обольстить обольстительницу; он то дерзок, то нежен; но в этих донжуанских приемах нет ни простоты, ни искренности, хотя, быть может, есть настоящая горечь от неудовлетворенной страсти.

Оставаясь в Петербурге с первых чисел ноября до 4 марта 1830 года, Пушкин встречался с Собаньской и очень был увлечен любовною с нею игрой.

Этим отношениям не мешали ни московская невеста, ни петербургские приключения вроде, например, дерзкого ночного свидания с одной великосветской красавицей, о котором П. В. Нащокин рассказал так неосторожно. Вероятно, это приключение во вкусе Казановы случилось как раз в конце 1829-го или в начале 1830 года.

Героиней его является графиня Д. Ф. Фикельмон[877], дочь Е. М. Хитрово[878], известной поклонницы поэта. Долли Фикельмон была женщиной с безупречной репутацией. Будучи женою австрийского посла, она была одной из самых заметных петербургских красавиц. Ее салон был блестящим. Допущенные в него всегда были в курсе последних новостей европейской политики и литературы. Пушкин бывал здесь часто. Он настойчиво ухаживал за графинею. Однажды полушутя он уверял свою собеседницу, что силою воли можно победить какие угодно недуги — даже обморок, внезапно наступивший. Им обоим пришлось на деле проверить это утверждение поэта. Пушкину удалось убедить графиню назначить ему свидание. Они условились, что поэт должен проникнуть вечером в посольский дворец на Английской набережной и спрятаться в гостиной. Ему удалось это сделать. «Наконец, после долгих ожиданий он слышит, подъехала карета. В доме засуетились. Двое лакеев внесли канделябры и осветили гостиную…» Когда хозяйка осталась одна, Пушкин вышел из своего убежища. Они перешли в спальню. Плотные шторы были задернуты. Любовники так увлеклись поцелуями, что не заметили наступившего утра. Когда Пушкин отдернул штору, было уже светло. Графиня повела его к выходу, умирая от ужаса. В доме уже проснулись. У дверей они встретили итальянца-дворецкого. Графиня пошатнулась, чувствуя, что голова у нее кружится. Пушкин сжал ее руку и напомнил о силе воли. Графиня в самом деле нашла в себе мужество позвать камеристку и поручить ей вывести любовника из дворца. Француженка свела Пушкина вниз, в комнаты мужа. Тот еще спал. Их шаги его разбудили. Его кровать была за ширмами. Из-за ширм он спросил: «Кто здесь?» Француженка ответила: «Это я…» И они благополучно вышли из дому.