Жизнь продолжается

Между двух стволов раздвоенной сосны торчал коровий зад. Она засунула голову и застряла. Пыталась выбраться, но зацепилась вдобавок рогом за толстый сук. Упиралась и рыла под собой землю копытами. Мычать уже не могла и только стонала.

– Ну и где твои волки? – спросил Блинчик, ругнувшись в сторону.

– Зоренька моя, живая. Сейчас тебя вытащим, – запричитала Марья.

Марина с женщинами тоже подошли к ним. Стали освобождать рог. Замученная корова мотала головой и только мешала.

– Сук нужно спилить. Иначе мы её не вытащим, – сказал Блинчик.

– А ты его отстрели, – предложила одна из женщин.

– Ага. Вдруг в корову попадёт. Тоже мне, снайпер нашёлся, – вскричала Марья.

– Вы что очумели? Лучше за пилой схожу, – выдохнул Юрий.

Марья гладила корову, пытаясь успокоить. Та обречённо стонала. Юрий принёс ножовку.

– Может ей лучше рога обломать? Чтобы больше не цеплялась, – хмыкнул он, стараясь отпилить сук. Но Марья так на него глянула, что он сразу замолчал. Ветку отпилили и с трудом вытащили корову. Бедное животное еле стояло на дрожащих ногах. Не спеша пошли домой.

– Ты говоришь скучно живём? Да с вами скоро психом станешь, – никак не мог успокоиться Юрий, – У меня завтра трудный день, а вы со своими волками.

– Ты уж прости. Все коровы вернулись с поля, а моей нет. Что я могла подумать, – стала извиняться Марья.

– Конечно, только волки и могли напасть на Зорьку. Интересно было посмотреть, как вы с лопатами и вилами отгоняли бы их, – поддел Блинчик.

– Тебе бы только поржать. А она всю семью кормит, – всхлипнула Марья, гладя бедное животное.

Рано утром Юрий поехал в город. Он договорился встретиться со Степаном возле дома Сони. Макеев его уже ждал. Блинчик поставил машину так, чтобы был виден подъезд. Долго сидели в машине. Курили и разговаривали. Степан рассказал, что по отпечаткам пальцев определили жильца. Это был ранее судимый Кривцов Михаил Николаевич. Отсидел на зоне 6 лет за взятки. До этого работал чиновником в мэрии. Тут на дорожке показался мужчина в лёгкой куртке с капюшоном. Он слегка повернул голову. Юрий, с удивлением, узнал представителя Совета ветеранов. Тот присел на лавочку и достал журнал. Из подъезда вышла Соня с детьми. Мужчина посидел ещё полчаса и пошёл в дом. Оперативники его уже ждали в квартире. Услышали, как тихонько открывается дверь. Вошёл человек в капюшоне и стал, по хозяйски, обыскивать шкафы и тумбочки. Его взяли с поличным. Блинчик и Степан поднялись в квартиру.

– Здравствуйте Кривцов. Всем очень интересно узнать, что же вы ищите, – усмехнулся Блинчик.

– И вы тут, господин участковый? А я думаю, как на меня вышли? – удивился Кривцов.

– Сколько веревочке не виться, а конец будет. И так, что вы тут делаете? – вмешался Степан.

– Это долгая история. Сразу и не расскажешь, – вздохнул Кривцов.

В квартиру вошла Соня и присела на диван.

– А мы никуда не спешим. Можем и послушать, – твёрдо произнёс Блинчик.

– Твоя бабушка была в Германии. Работала у Отто фон Берга. До войны его отец имел ювелирную лавку. Большую часть пришлось отдать на благо Фюрера. Но кое-что осталось. Самой ценной была брошь в виде цветка лотоса из белого золота, украшенная бриллиантами, сапфирами и изумрудами. Красоты необыкновенной. Её то, твоя бабка и унесла из дома при освобождении. Советские воины забрали девочку, а хозяйка сразу обнаружила пропажу. Я случайно познакомился с внуком Берга. Это было ещё до тюрьмы. Он приезжал с немецкой делегацией. Разыскивали пострадавших от фашистского геноцида. Но на самом деле искал твою бабку. Знал примерно, откуда она родом и её имя. Мы с ним очень хорошо посидели за рюмочкой. Он мне всё и рассказал. Правда, не довёл дело до конца. Умер от рака через пару месяцев. А меня вскоре посадили. После выхода я сам начал розыск. Помогло необычное имя твоей бабки, Глафира. Всё остальное, дело техники. Представился журналистом. Посидел в архиве военкомата. Только бабка отказалась отдать брошь. Визжать начала, что ничего не брала. Пришлось слегка пристукнуть. А она возьми и помри. Всё перерыл и ничего не нашёл. Вот и решил тряхнуть родственничков. Брошь то где? – обратился Кривцов к Соне.

– Нет у нас никаких драгоценностей. Бабушка редко рассказывала про своё пребывание в Германии, но вела дневник. Мы наводили порядок на чердаке, и нашли с мамой тетрадку. Она писала про зверства в лагере, про свою маму и про жизнь в семье Берга. Хозяйка к ней хорошо относилась. А вот племянник постоянно издевался и подставлял. Разобьёт вазу и всё свалит на бабушку. Ему верили, а её наказывали, закрывали в чулане и держали на хлебе и воде. За день до освобождения она видела, как он забрал шкатулку с украшениями из спальни хозяйки. А ей приказал молчать. Советские войска уже заняли город и ходили по домам. Вот и её освободили. Затем отправили на родину. Пока искали родственников, была в детском доме. Троюродная сестра её мамы забрала к себе. А когда выросла, вышла замуж и вернулась в родную деревню. Построили с дедушкой дом. В нём и жили. И никаких ценностей у неё не было, – почти выкрикнула Соня.