Жизнь после "Жары"

«А ведь никто не остановит... Господи, как страшно... А зачем я это делаю... — путались бессвязные мысли в её мозгу, в то время как она с ужасом глядела в туманную бездну высоты, откуда весь мир казался каким-то игрушечным и нереальным, — Всего лишь пара секунд — и всё кончено... И от меня не останется даже мокрого места... И никто не вспомнит, что я жила, что я была, я умру и всё, ничего не останется...»

— Нет, это ужасно, — выдохнула она, в испуге отпрянув от окна.

«Прежде чем умереть, надо оставить хоть какой-нибудь след в истории, — внезапно проговорил голос в её голове, — Напиши книгу. Про себя, про него, про них всех. Хорошую книгу, сильную, — продолжал голос, — Назови её «Жара в Архангельске». Дай ей ход, чтобы её читали. И только после этого можешь кончать с собой...»

Глава 16

Нечаева, хоть и была женщиной умной и проницательной, всё же ошиблась, когда сказала, что в Архангельске по части проектирования и строительства ловить нечего. Оно и правда, что город не расширялся так стремительно, как, скажем, Москва или Санкт-Петербург, да и федеральный бюджет денег на это вот уже несколько десятилетий не выделял. Но, как говорится, всё течёт, всё меняется. Как было сказано в Библии: «И последние станут первыми». Только вот во второй половине «нулевых», когда на мягких лапах приближался первый кризис две тысячи восьмого, а тронутые плесенью деревянные тротуары и покосившиеся от времени старые дома-двухэтажки навевали тоскливое чувство безнадёжности и разрухи — никому бы даже и в голову не пришло, что сие библейское пророчество скоро коснётся и этого города, так как несколькими годами позже бюджет отвалит на застройку новых объектов немалые средства, и на месте убогих деревяшек и заросших крапивою пустырей, как грибы после дождя, начнут воздвигаться шестнадцатиэтажные жилые дома новой серии, а на месте размытых распутицей грунтовых дорог укатают свежезаасфальтированные нарядные улицы и проспекты, о которых мечтал живший здесь когда-то Ккенг: где в ряд будут зазывать шикарными неоновыми огнями кафе, рестораны, гипермаркеты и торгово-развлекательные центры с бутиками модной одежды, мебели, дорогих авто, парфюмерии и ювелирных украшений, макдональдсами, бургеркингами, лунапарками и кинотеатрами 9D.

И, несмотря на то, что пока о таком не было и речи, Салтыков каким-то врожденным, инстинктивным чутьём угадал, что учреждать свою фирму надо не в Питере, а как раз-таки тут, в Архангельске. О чём он, ещё будучи в Питере, сообщил Нечаевой.

— Новодвинский заказчик хочет запроектировать торговый центр. И заказ этот получим мы с тобой, — убеждал Салтыков свою деловую партнёршу, — В Архаре у меня полгорода нужных связей, там мы вне конкуренции. Я там такую рекламу сделаю, что все к нам повалят.

— Андрюш, я же за тебя беспокоюсь, — сказала Нечаева, — Просто если мы прогорим, не у меня, а у тебя будут проблемы с выплатой кредита...

— Не будут, — заверил её Салтыков, — Да и с чего ты взяла, что мы обязательно прогорим? Мыслить надо позитивно.

— Но при этом проигрывать все наихудшие сценарии. Чтобы на каждую возможную проблему был готов запасной план. А не так, кидаться в омут с головой — куда удалая вынесет...

— Ты у меня стратег великий! — Салтыков шутливо поцеловал Нечаеву в губы, — Но я тоже об этом думал. Переехать в Питер мы всегда успеем, и офис снять, это не проблема. Но, пока заказы идут с Архангельска — нам же выгоднее начать там...

Так и стартовала в Архангельске их архитектурно-строительная фирма. И стартовала, надо сказать, успешно — заказы практически сразу потекли рекой, и не только из Архангельска и области, но и из других городов. Салтыков, заняв вполне подходящее его деятельной натуре кресло генерального директора, почувствовал себя как рыба в воде. Вот только то, что держателем контрольного пакета акций являлся не он, а Нечаева, слегка свербило его самолюбие. Нечаева в основные производственные вопросы не вмешивалась и скорее выполняла роль главного бухгалтера, однако «держала руку на пульсе», зорко контролируя все финансовые дела компании. Этот её контроль мало-помалу начал Салтыкова напрягать, и он стал подумывать, как бы к ней подъехать с тем, чтобы она продала ему контрольный пакет акций. Но Нечаева тоже была себе на уме.

Он выбрал момент и, под предлогом того, чтобы «обмыть» крупную сделку с заказчиком, пригласил её в ресторан. Ужин закончился не менее романтической ночью в постели и, когда она, удовлетворённая и расслабленная от вина и секса, лежала рядом с ним, он решил, что момент настал.

— Танюш, у меня есть к тебе одно предложение, — пробормотал он в подушку.

— Ммм? — промурлыкала та, — Руки и сердца?

— Почти, — не растерялся Салтыков и выдохнул: — Я хочу купить у тебя два процента акций. По хорошей цене, — поспешно добавил он.

Нечаева села на постели, взяла зеркальце и, послюнив палец, начала стирать им размазавшуюся помаду с уголков рта.

— Андрюш, — сказала она, — Я свои акции вроде как продавать не собиралась...