Жизнь после: Надежда во мраке

Еле слышимый шелест сухого золотистого песка, что практически терялся в шуме прибоя, привлёк слух магистра. Он медленно развернулся и обратил свои зелёные глаза на источник звука.

В чёрных, слегка мешковатых одеждах, в которых обычно действуют полевые разведчики ордена Лампады, подходил человек. Его капюшон был откинут, а посему и лицо для магистра было легко узнаваемым.

– Эмилия. – Прохладно обратился к девушке Данте.

– Да, господин магистр. – Прозвучал прекрасный голос, наполненный покорностью.

– Ты выполнила поручение ордена?

Серебряные глаза девушки засияли на свете златого солнца, и полилась её певучая речь, несущая суть ответа:

– Да, господин магистр. Карамазов найден и смог обнаружить бывшего Верховного Отца. Отделение ордена в последний момент добралось до нашего брата и смогло его вытащить из той бойне. Обвалилась даже часть края города, унеся под землю несколько военных частей.

– Какова реакция Архиканцлера?

– Спустил с цепи инквизиторов и инспекторов. Они теперь ищут по всему Автократорству в поисках отступников и «пособников канализационному движению». Даже готовит к реализации специальный указ, по которому Инквизиция, Армия Рейха и силы Трибунала проведут зачистку всех канализаций во всех городах.

– Чем бы дитя ни тешилось. – Попытался усмехнуться Данте, но у него попросту это не вышло, и фраза прозвучала так же серьёзно и холодно, как и остальные.

Магистр понимал, что этот указ не начало новой политики, а есть продолжение старой линии, которая идёт вод уже несколько десятилетий, начиная от правления Канцлера Южно-Аппенинского Ковенанта.

– Каков статус Тита Флоренция? – Тихо прозвучал вопрос девушки.

Данте обратил на неё свой пристальный взгляд, рассматривая возможные варианты. С одной стороны, Тит верно послужил и, и ордену Лампады, когда остался в Риме, наблюдать за Тетрархией. Но с другой стороны он выступил против идеалов ордена Лампады, вступив в явную битву с войсками нового правителя, личным примером взывая к тому, что можно сопротивляться. А это привело бы к падению всех систем Автократорства. «Это явное противление идеалам ордена означало лишь то, что Тит не является собратом по духу обновленному ордену» – подумал про себя Данте, узнав в своих мыслях стремлению к идеализации и установлении единого стандарта мышления…

Магистр заглянул прямо в глаза девушке, углядев в них некий свет, что лучится из глубин её души, словно она с нетерпением ждёт чего-то, что приведёт её к состоянию счастья.

– Я решу на собрании Тетрархии. – Хладно ответил Данте и поспешил к «Прибою Спокойствия», откуда он отправиться на встречу, которая может изменить мир.

Глава четвёртая. Тетрархия объединённая

У подножья Альп. Бывшее место заседания ордена Железной Лилии.

Вокруг шпиля, погружённого навечно во тьму, кружили снежные вихри, окутывая её практически до самого пика, отчего она пребывала в неком пространном великолепии. Её окна не светились, навечно потухнув во мраке, как и свет всего комплекса, который погрузился в сумрачное состояние. Несмотря на ту тишину, то безмолвие, что царило внутри построек, в каждой постройке отчётливо слышалось плачевное завывание вьюги, которая так и рвалась внутрь, кроша каменную крошку под смертоносным ледяным напором.

Вся площадка возле построек была заметена и представляла собой один большой пляж со снежными барханами и дюнами, которые сияли серебром под ликом луны. И каждая снежинка, заигравшаяся в этом стремительном вихревом танце, подпадав под серебряные лучи тусклого лунного сета, становилась подобна мелкому и сиятельному брильянту, который удалось поднять в воздух.

Внутри каждой постройки царило молчание и тишина, что странной вуалью повисли на этом историческом месте, отчего оно становилось ещё мистичнее и обворожительнее.

Но не вся постройка, не весь комплекс находился в тени истории, прикрывшись тюлью безмолвия. На самом верху, где некогда был кабинет самого магистра этого ордена. Именно там, в темноте комнаты, тени истории и на задворках мира готовились собраться те, кто стремился к изменению мира.

В кабинете сидело три человека. Оперившись на подоконник стоял человек в классическом сером костюме и бежевом пальто, снисходившим практически до пола. На нём был неширокая шляпа, так же бежевого цвета. На этом, по виду, мужчине были серые, потёртые местами брюки, коричневые туфли и белая рубашка с жилеткой.

За креслом у деревянного главного стола сидел высокий мужчина, облачённый в ту броню, на которой некогда поклялся в верности Рейху. Сапоги, выполненные в стиле латных, уходили практически под колени. На груди был специальный пластинчатый нагрудник, и каждая пластина к верху налегала сама на себя. Спину и плечи покрывало кожаное пальто, одетое чисто для вида. И вся эта экипировка было одинаково чёрного цвета.