Жизнь-поиск

Я не берусь судить о том, чей способ лучше. Мне просто хочется отметить самый факт, что творческая мысль рабочего-изобретателя в разных странах совершенно различными путями пришла к одинаково замечательному результату. Конечно, на магнитных люнетах Кизлинка можно выполнять десятки других, самых различных работ. Все это нам он показал сам, быстро переходя от станка к станку. На резьбошлифовальных станках он показал, как делаются развертки нового типа — с крутой спиралью. Он тут же на сверлильном станке показал, как работают его развертки. Этот инструмент так и называется — «развертка Кизлинка».

Чистота поверхности после развертывания была идеальной. Развертка легко снимала слой металла не меньше чем полмиллиметра, а стружка получалась, как пучок войлока.

— Мы оставляем после сверловки под развертывание 0,5 мм, поэтому в отверстии никогда не остаются надиры от сверла, — сказал Кизлинк.

Обычные развертки могут снять стружку от силы в 0,1-0,15 мм, поэтому после сверления отверстие надо еще растачивать или развертывать двумя-тремя развертками, иначе останутся следы сверла.

Три часа занимались с нами эти два замечательных рабочих-новатора. Их, конечно, давно ждали дома, они, наверное, были голодны (как я уже говорил, на чешских заводах работают без обеда). Но чувство дружбы и солидарности рабочих-изобретателей одной профессии было превыше всего.

Нам было немножко совестно, что мы отняли столько времени у этих приятных людей, и успокаивало только то, что у себя в Москве мы так же забывали об удобствах личных, когда в Совет новаторов приезжали рабочие из ГДР и Болгарии. Мы так же стремились показать им все, что касалось их специальности и интересовало гостей. Дружба собратьев по профессии — великое дело! На другой день мы еще раз пришли в инструментальный цех завода имени Яна Швермы. Был день получки. Вдоль длинного ряда станков шел пожилой кассир с большой кожаной сумкой, вроде тех, с какими ходят почтальоны. Около каждого станка он останавливался, вынимал белый конверт и вручал станочнику. Нам было интересно, сколько зарабатывают товарищи по профессии в другой стране, и мы попросили переводчицу спросить об этом у сопровождавшего нас начальника цеха.

— Инструментальщики у нас получают 1500-2000 крон в месяц, — сказал начальник цеха. (Чешская крона равняется приблизительно нашим 12 копейкам.) — А вот эти лекальщики Гамра, — он указал на длинный ряд профильно-шлифовальных станков, который мы осматривали вчера, — получают побольше начальника цеха. Большие специалисты своего дела!

Я обратил внимание, что кассир, остановившись около одного резьбошлифовщика, вручил ему не один, а два конверта — белый и синий.

— А почему некоторые рабочие получают еще и синий конверт? — спросили мы у начальника цеха.

— В синих конвертах мы даем вознаграждение за усовершенствование производства, — сказал начальник цеха. — То есть за рационализаторское предложение.

— А можно посмотреть, что это за предложение, где оно внедрено? — заинтересовался Вениамин Матвеевич.

Начальник цеха удивленно посмотрел на нас.

— Предложение еще не внедрено, но оно принято главным инженером. Вознаграждается творческая мысль и инициатива этого рабочего, — сказал начальник цеха.

— Но как же так, — недоумевал я, — может быть, предложение никогда и не будет внедрено, а авторское вознаграждение уже платят!

Начальник цеха сказал, что, раз предложение принято главным инженером, оно обязательно будет внедрено. Главный инженер может, если найдет нужным, привлечь автора к реализации, но это не обязательно. Автор должен думать над следующим усовершенствованием, а не заниматься проталкиванием предыдущего.

— А кто же конкретно внедряет рацпредложения, кто делает опытные образцы, настраивает, отрабатывает новую технологию, если не автор? — допытывались мы.

— У нас есть большой экспериментальный цех, в котором работают 400 специалистов самых различных профилей. В их обязанность входит изготовлять предложенные и принятые новшества, внедрять их в цехах завода, а также обучать рабочих новым приемам труда, связанным с этим новшеством.

Я вспомнил, что на нашем заводе тоже есть экспериментальный цех, но он занимается не столько экспериментами, сколько изготовлением производственных деталей.

Невольно подумалось: почему такая простая вещь, как выдача зарплаты, у нас зачастую происходит так неорганизованно? Часа за два до окончания смены у нас на заводе в каждом цехе люди, забыв о работе, становятся в длиннейшую очередь, у всех одно желание: как бы получить деньги до гудка, а то придется еще час стоять в очереди. Шум, а порой и ругань стоят в день получки около кассы. И это бывает два раза в месяц! Сколько драгоценных часов теряет завод за эти два дня, сколько недодается продукции! Разве трудно сделать все культурно?