Жизнь под чужим солнцем

Допив наконец остывший кофе, Даша пошла переодеваться и в холле натолкнулась на свою группу в неполном составе. Ее окружили Борис, Никита, Алла с синяком зеленоватого цвета на виске, Маша с Левой, бородатый Володя, еще какие-то люди, которых она не помнила по именам. С серьезными лицами они принялись наперебой выражать ей соболезнование. Даша молча кивала, а сама думала про себя: «Странно, неужели они все так уверены, что произошел несчастный случай? Хотя, конечно, фен в ванне, почему же они должны думать что-то другое…»

– Да, а что с телом будет? – повернулась она к Леве.

– Его в Россию отправят, – замявшись немного, сказал он. – У Алины какой-то родственник дальний, он получит и, как мне сказали, организует похороны.

– Честно говоря, отправкой не мы занимались, – вступила Маша, – а наше начальство, поэтому мы не совсем в курсе.

– Ну и хорошо, – задумчиво произнесла Даша, не вдумываясь в свои слова, – да, просто замечательно.

Она боялась, что Алину похоронят в Турции. Ей казалось, что это было бы совершенно неправильно, что хоронить должны обязательно в России, в Питере. Однако заметив недоуменные взгляды окружающих, Даша догадалась, что сказала что-то не то.

– Извините.

Она выбралась из толпы и пошла к лестнице, краем уха услышав, как после недолгого молчания Лева начал говорить что-то про аквапарк, и тут же ему начали предлагать наиболее подходящий для поездки день. Все правильно, подумала Даша, люди же отдыхают. Зачем им лицемерить перед самими собой? Потом вспомнила, как ухаживал за Алиной Никита, и подумала, что уж он-то мог бы выказать побольше скорби.

В номере было невыносимо жарко, потому что солнце било в окно, а она забыла включить кондиционер. Ну и ладно, подумала Даша, все равно купаться ухожу.

* * *

На море было тихо. Отдыхающие еще только подтягивались после завтрака, молодые турки раскладывали на берегу надувные бананы, какие-то плотики, веревки, и их смех разносился по берегу. Легкий ветер с моря не взметал, как обычно, Дашины волосы, а только слегка ерошил, ласково поглаживая по голове. Как хорошо, подумала Даша, удивляясь самой себе. Как все-таки хорошо на море! Особенно если нет людей. «Особенно если никого не убивают», – некстати встрял внутренний голос.

Она огляделась, но Максима нигде не было видно. Постояв некоторое время в растерянности, Даша оттащила один лежак подальше к камням и уселась на краешке, прикрыв голову кепкой.

– А, вот ты где! – подошел он, запыхавшись.

– Ты же сказал, что на берегу будешь, – укоризненно заметила Даша.

– Да, понимаешь, нужно тут было кое-что сделать… Извини, не успел до твоего прихода обернуться.

– Слушай, – подняла она на него удивленные глаза, – а когда мы с тобой успели перейти на «ты»?

– А вот после того, как Алина умерла, и перешли, – ответил Максим. – Ты возражаешь?

Она молча помотала головой, пересыпая мелкие камушки из одной руки в другую. Алина так и не уходила ни из их мыслей, ни из их разговоров.

Максим стащил шорты, и Даша заметила, что вены на его загорелых ногах почти не видны. «Эй, ты что? При чем тут вены?» – одернула она себя. И вдруг вспомнила, при чем.

– Максим… – хрипло произнесла она.

Он дернулся и обернулся к ней.

– Максим, ты еще вот о чем не знаешь…

Торопясь и перебивая сама себя, Даша начала рассказывать про утонувшего аниматора, и про свой разговор с ним, и про куст «розана», за которым она стояла, когда он проходил мимо с какой-то женщиной. Максим слушал, не говоря ни слова, и внимательно смотрел на нее. А когда она закончила, спросил:

– Ты кому-нибудь еще то же самое рассказывала? Полиции рассказала? Они вопрос точно так же замяли, как и с Алиной?

– Да нет, – отозвалась Даша, – я только с Алиной об этом разговаривала, и она мне объяснила, что меня ждет.

– Не понял.

– Ну, что это только мои слова, и что хозяин будет меня преследовать в судебном порядке.

– Что?! Какой хозяин? В каком порядке?

– Ну как какой? Отеля, конечно. Ведь если бы я не доказала, что аниматора действительно убили, то хозяин понес бы ущерб, по-моему, моральный, и мог бы с меня его взыскать. А доказать я ничего бы не смогла, потому что Николай действительно мог, как Алина и говорила, сначала сказать одно, а потом сделать совершенно другое. Понимаешь?

Максим покачал головой и, помолчав, произнес: