Жизнь под чужим солнцем

Ей казалось, что между утонувшим Николаем и пропажей кулона Аллы есть что-то общее. Совершенно непонятно, что могло бы объединять два столь разных события, но ощущение не проходило. Даша немного поразмыслила на эту тему, но мысли были неприятными, и она постаралась отогнать их. «Да, детектив из меня не получился бы, — грустно усмехнулась она. — Детектив должен быть таким… возбужденным, азартным, что ли, должен стремиться найти преступника и покарать. А я что? Шарахаюсь от собственной тени и наживаю паранойю». Ей вспомнилось, как ей казалось, будто кто-то слушал ее разговор с Сонечкой и Женечкой около бассейна, и она твердо решила больше не выдумывать всякой ерунды. Да, напомнил ей внутренний голос, на удивление серьезный в этот раз, но ведь аниматор не купался. Его… Даша гнала от себя противное, страшное слово, но оно возвращалось, как бумеранг. Его утопили. Да, утопили. А ей даже Алина не поверила. «Ну все, хватит! — приказала она себе рассерженно. — Так точно можно паранойю нажить. Мама еще в Москве говорила, что у меня нервы расшатаны, и была совершенно права. На расшатанные нервы и наложился несчастный случай с аниматором. Больше ничего не выдумывай!»

Даша уставилась на камни у себя под ногами, и ей совершенно некстати вспомнилось, что точно так же она рассматривала серые и черные камешки в горшке на столе у генерального директора их фирмы, когда он вызвал ее к себе и сообщил о том, что она уволена. Даша поморщилась. Сообщил — слабо сказано: «проорал» было бы гораздо точнее. Так вот, в горшке на столе у него рос какой-то совершенно экзотический цветок, названия которого Даша, конечно же, не знала. Она вообще в комнатных растениях не разбиралась, не считая любимого розана. Цветок имел какой-то сакральный смысл, что-то там этакое символизировал, по словам дарителей, и директор поставил его на свой необъятный стол, на котором хватило бы места на небольшую оранжерею. Тогда, два месяца назад, она стояла перед ним, потому что он даже не предложил ей присесть, и внимательно разглядывала серые и черные камешки в горшке.

— Нет, вы вообще что себе позволяете?! Вы понимаете, где ваше место в фирме?! Нет, где БЫЛО ваше место в фирме, потому что работать у меня вы больше не будете, даже не надейтесь!

Даша не надеялась. Обычно за дверью генерального было шумно, но сейчас все как будто вымерло, словно офис был совершенно пуст. Даша не обольщалась на этот счет, прекрасно понимая, что как только выйдет, сразу же будет окружена толпой любопытствующих. Просто сейчас все прислушивались, желая узнать, как же Главный прочистит мозги идиотке, составившей такой разгромный отзыв на «Стандарты оценки квалификации переводчиков». И ведь знала, с кем связывается, но все равно написала. Ладно бы ее мысли, изложенные зачем-то на бумаге, остались между теми пятью сотрудницами, которые сидели в одной с Дашей комнате и вместе хохотали над ее остроумными замечаниями, так нет же: кто-то доброжелательный разослал Дашины комментарии по всем сотрудникам, и то, что все думали про себя, обрело явственную форму. Форму документальную, почти официальную.

— Кто вам вообще позволил высказывать свое мнение, я вас спрашиваю?!

Вопрос директора был, по-видимому, риторическим, но Даша ответила, не отрывая взгляда от камней под цветком:

— Вадим Викторович, вы же сами просили всех переводчиков написать свои отзывы на предложения Светланы Андреевны, поскольку сама она иностранных языков не знает и может допустить некоторые неточности.

— Да, я просил написать отзывы! — рявкнул директор. — А вы… вы что написали? И не смейте меня перебивать! Вы что, полагаете, если вы неплохо тексты переводите, мне и взять на ваше место будет некого?

Даша хотела что-то ответить, но передумала. Ей было противно. «Ну зачем же ты, милый, передо мной так распинаешься, если все равно я уже уволена?» — подумала она. «Да он не перед тобой распинается, — подсказал внутренний голос, — а перед теми, кто слушает за дверью». Все, все передадут двадцатилетней Светочке, автору бреда, раскритикованного Дашей, и будет у них с Вадимом Викторовичем полная гармония в отношениях. Камешки в горшке с растением, призванным открывать чакры и стабилизировать энергетические контуры, матово отсвечивали и просто просились в руки. Даше всегда в детстве больше нравилось играть с такими вот камешками, чем с песком.

— Вадим Викторович, я могу быть свободна? — спросила она, перебив шефа на полуслове.

Тот опешил, но быстро пришел в себя:

— Нет, моя дорогая, вы будете слушать, пока я вам все не выскажу! Потому что я здесь решаю, кто и сколько будет меня слушать, а не какая-то там… которая никто, ничто и звать ее никак!