Жизнь по контракту 2. Территория ВЮГО

– Да, – подтвердил Деомид, – весь день наши женщины и юноши проводят в горе. И работают, и отдыхают, и за детьми приглядывают, которые тут же играют, спят. Только в сумерках, когда снижается опасность того, что нагрянут бандиты, все возвращаются в поселение. Внутри горы воздух не здоровый, отравленный камнем. Дышать им нельзя долго. Но у нас нет другого выхода, кроме как проводить большую часть времени внутри горы…

Герман спросил:

– А почему бандиты реже нападают ночью?

Деомид рассказал:

– Большинство бандитов сами боятся друг друга и стараются не передвигаться в темное время суток по территории ВЮГО. Только очень голодные и обезумившие промышляют по ночам. Такие банды обычно немногочисленны, но они очень агрессивны и безжалостны. И, конечно, было бы безопаснее вообще постоянно жить в горе, но, как я уже говорил, нельзя постоянно дышать этим отравленным воздухом…

Они вернулись в дом Германа и сели за стол напротив открытой двери. Проговорили до наступления сумерек. Когда же начало темнеть, Деомид внезапно прервал разговор:

– Идут.

Мимо открытых дверей молча, как призраки, прошли усталые люди. На руках у некоторых Герман видел маленьких детей. Те, что постарше, шли рядом.

– Сейчас все помоются под ручьем и разойдутся по своим домам, – сказал Деомид и добавил, – я тоже пойду к себе. Если что – знаешь, где меня искать. До завтра!

– До завтра…

Герман проводил Деомида до двери и потом остался стоять у порога в задумчивости.

Вдруг кто-то вынырнул из темноты и попытался заглянуть в дом. Однако, наткнувшись на Германа, неизвестный ойкнул и, отскочив назад, снова стал невидимым. Послышались быстро удаляющиеся шаги.

Кто это был и чего он хотел, Герман не понял. Пожав плечами, закрыл дверь и лег спать.

4. Бандиты

Когда утром Герман открыл глаза, то увидел за столом знакомую фигуру.

– Проснулся… – сказал Деомид, – Я вот тебе поесть принес.

– Спасибо, – поблагодарил Герман, вставая с кровати.

Деомид же нетерпеливо смотрел на него:

– Что-нибудь надумал? Чем заниматься будешь? Могу из тебя хорошего гончара сделать. А то после меня во всем поселении, только один человек и останется при этом ремесле. А оно нам хорошую прибавку дает.

Герман покачал головой:

– Нет, к искусствам я не очень подходящ. Буду в горе работать. Как все. Рана моя заживает…

Ему было стыдно лепить горошки вместе с мальчиком-подмастерьем, когда рядом женщины рубят камень, вывозят его в темноте на тяжелых тачках по узким проходам горы.

– Что ж, – Деомид развел руками, – Дело хозяйское… Поешь и пойдем, покажу тебе твое рабочее место.

Они зашли в каменоломни тем же путем. Оставили за спиной основной туннель и повиляли по лабиринтам, поднимающимся вверх. Вышли к одной из вырубок, возле которой были и вчера. Там работало два человека, две женщины, как теперь уже знал Герман.

– Вот, привел вам нового работника, – сказал Деомид, – научите его рубить-тесать камень, вывозить наружу.

Женщины вздохнули:

– Мужчина нам пригодиться…

Так начались рабочие будни Германа в каменоломнях. Он быстро освоил нехитрую технологию работы с киркой. В свете тусклой керосиновой лампы выдалбливал куски серого пористого камня из горы. Потом специальным инструментом там же на месте обтесывал добычу. Обломки мягкого камня быстро превращались в аккуратные блоки-кирпичи.

Весь день он с напарницами рубил, тесал и снова рубил. Женщины оказались несловоохотливыми, молчаливыми. Долбили камень, как будто ни о чем на свете больше не думая. И Герман не приставал к ним с расспросами, просто старался облегчить их работу, насколько это было возможно. Хватался за самые большие камни, грузил и толкал тачку к выходу из горы, подсвечивая путь керосиновой лампой. А женщины не благодарили его ни словами, ни взглядами. Только вздыхали все время.

В сумерках Герман вместе с другими работниками выходил из горы, выкладывал в аккуратные пирамидки дневную добычу камня на специальной площадке рядом с воротами. Потом вставал в очередь к ручью помыться. Люди монотонно сменяли друг друга под струями воды, совершенно не стесняясь своей наготы, заботясь только о том, чтобы не задерживать товарищей слишком долгой помывкой. В опускающейся на землю ночи все было безрадостным, унылым. Серый воздух. Серая вода. Серые тела.

Помывшись, Герман ужинал и ложился спать. Распорядок дня напоминал ему жизнь в лесном лагере, когда они рубили лес в паре с Олегом. Глядя же на гончара Деомида, Герман вспоминал погибшего учителя истории Анджея…

День за днем летели однообразно. Короткое серое утро в поселении. Серый рабочий день в горе. Быстрый серый вечер. Ночь. Да, только ночь была расцвечена всеми красками. Во сне Герман гулял с Евой в зеленом лесу. Они валялись на желто-белой ромашковой полянке. На венке, который сплела себе любимая, сидела красная божья коровка. И у Евы были алые губы. Герман тянулся, тянулся к ним…