Жизнь пчел. Разум цветов

Возможно, что это и не так и что наша светящаяся спираль, равно как и спираль пчел, светит только для забавы тьмы. Возможно тоже, что какое-нибудь огромное, исшедшее извне, из другого мира или из совершенно нового феномена, обстоятельство придаст вдруг определенный характер усилиям природы или окончательно их уничтожит. Но будем идти по нашему пути прямо, как будто по дороге не может случиться ничего необычного. Если бы завтра произошло нечто совершенно новое – сообщение, например, с планетой более древней и более светосознательной, – если бы это новое перевернуло окончательно все наши понятия, уничтожило наши страсти, наши законы и самые коренные истины нашего бытия, то разумнейшим употреблением оставшегося у нас всего одного дня было бы – посвящение его изучению именно этих страстей, этих законов, этих истин и стремление объединить их в нашем духе, и затем довериться своей судьбе, которая требует, чтобы мы сумели подчинить себе и возвысить хоть на несколько градусов окутывающие нас темные силы жизни. Возможно, что после обновления из старого не останется ничего; но невозможно, чтобы те, которые исполняли до конца возложенную на них миссию – миссию человеческую par excellence, не были в первых рядах при встрече новой жизни; если бы даже они поняли тогда, что единственный долг человека состоит в отсутствии любознательности и в смирении перед непознаваемым, то и тогда они лучше других были бы в состоянии постигнуть значение такого требования антилюбознательности и смирения и извлечь из него должные заключения.

XIX

Но не будем заноситься нашими мечтами слишком далеко в эту сторону. Да не войдет в наши расчеты ни возможность всеобщего уничтожения, ни чудесное действие случая. До сих пор, несмотря на все обещания нашей фантазии, мы были всегда предоставлены самим себе и своим собственным ресурсам. И все то, что мы успели осуществить полезного и прочного на земле, обязано одним лишь нашим стараниям, как бы скромны они ни были. Мы вольны ожидать лучшего или худшего от вмешательства какого-либо обстоятельства извне, но под условием, чтобы такое ожидание не тормозило нисколько нашей чисто человеческой деятельности. И здесь пчелы преподают нам снова такой же превосходный урок, как и все уроки природы. Для них вмешательство высшей силы в их жизнь – факт неоспоримый. Они находятся гораздо более, видимо, чем мы, в руках силы, которая может их уничтожить, изменить их расу или трансформировать их назначение; но от этого они исполняют свой глубокий и первоначальный долг не менее добросовестно. И оказывается, что именно те из них, которые добросовестнее всех исполняют этот долг, те и умеют наилучшим способом воспользоваться сверхъестественным вмешательством, улучшающим ныне их род.

В сущности, не так трудно понять, как это кажется, в чем состоит непреложный долг всего сущего. Его всегда можно прочесть в органе, которым данное существо отличается от всех других и которому подчинены все другие органы. И подобно тому, как у пчел начертано на языке, во рту и в желудке, что они должны собирать мед, так и в наших глазах, ушах, мозгу, во всех впадинах нашего черепа, во всей нервной системе нашего тела начертано, что мы созданы для того, чтобы трансформировать все потребляемое нами в особую энергию, свойства которой единственные в своем роде на всем земном шаре.

Насколько известно, ни одному существу, кроме нас, не было назначено производить ту странную субстанцию, которую мы называем мыслью, интеллектом, разумом, рассудком, душою, духом, мозговою силою, добродетелью, добротою, справедливостью, знанием; хотя она имеет тысячу названий, но сущность ее одна и та же. Все внутри нас пожертвовано ей. Наши мускулы, наше здоровье, подвижность наших членов, уравновешенность наших функций, спокойствие нашей жизни носят видимый след преобладания над ними высшей силы. Она представляет драгоценнейшее и высочайшее состояние, до которого только может достигать материя. Пламя, теплота, свет, сама жизнь, потом более тонкий, чем сама жизнь, инстинкт, равно как и большинство неуловимых сил, увенчавших мир еще до нашего в нем появления, бледнели при соприкосновении с этой новой субстанцией.