Жизнь пчел. Разум цветов

Можно бы еще указать относительно разделения труда на то, что знаменитый французский пчеловод Жорж де Лайенс называет распределением пчел на медоносных растениях. «Каждый день с самого восхода солнца, как только возвратятся разведчицы зари, пробуждающийся улей узнает добрые вести земли: «Сегодня цветут липы, окаймляющие канал; белый клевер распустился в траве у дорог, дятлина сладкая и шалфей луговой скоро раскроются; лилии и резеда истекают пылью». Живо! – надо организоваться, принять меры, распределить обязанности. Пять тысяч самых сильных отправляется к липам; три тысячи самых молодых займутся белым клевером. Вот эти вчера высасывали сок венчиков; сегодня, чтобы дать отдохнуть их языку и железкам зоба, они пойдут собирать красную пыль резеды, а те – желтую пыль больших лилий, – вы никогда не увидите, чтобы пчела собирала или смешивала цветочную пыль разного цвета или разного рода, и методическая сортировка в кладовых прекрасной ароматной муки, по оттенкам и происхождению, составляет одну из крупных задач улья. Так распределяются повеления скрытым гением. Тотчас же работницы выходят длинными черными рядами, и каждая из них направляется прямо к своему делу». Кажется, говорит де Лайенс, что пчелы отлично осведомлены относительно местности, сравнительного богатства медом и расстояния всех растений в известном районе вокруг улья.

«Если тщательно отмечать различные направления, принимаемые сборщицами, и если пойти подробно наблюдать, как производят пчелы сбор на окружных растениях, то можно заметить, что работницы распределяются по цветам пропорционально, одновременно и количеству растений одного рода, и их медвяным богатствам. Даже больше: они каждый день определяют качество лучшей сахаристой жидкости, которую они могут найти.

Если, например весною, после цветения ив, в период, когда в полях еще ничто не цветет, у пчел нет никаких других источников, кроме лесных цветов, то они деятельно посещают анемоны, медуницы, золотохворост и фиалки. Если несколько дней позже зацветут в довольно большом количестве поля капусты или сурепицы, то можно заметить, как пчелы почти совершенно покинут лесные растения, находящиеся еще в полном цвету, дабы посвятить себя посещениям капусты или сурепицы.

Каждый день они, таким образом, регулируют свое распределение по растениям, чтобы собрать наилучшую сахаристую жидкость в возможно наименьшее время.

Следовательно, можно сказать, что колония пчел в своих трудах по сбору жатвы, точно так же как и внутри улья, умеет установить рациональное распределение числа работниц, применяя все тот же принцип разделения труда».

XI

Но, возразят нам, – что нам до того, в какой степени разумны пчелы? Почему так тщательно взвешивать ничтожный след материи, почти невидимой, как если бы дело шло о жидкости, от которой зависели бы судьбы человека? Ничего не преувеличивая, я думаю, что это имеет для нас очень значительный интерес. Находя вне нас действительный признак разумности, мы испытываем волнение, вроде того, какое испытал Робинзон, открывши след человеческой ноги на песчаном берегу своего острова. Нам тогда кажется, что мы менее одиноки, чем думали. Когда мы стараемся дать себе отчет в разумности пчел, мы, в конце концов, изучаем самую драгоценную часть нашей сущности; это – атом той необыкновенной материи, которая везде, где только она присоединится, имеет чудесное свойство преобразовывать слепые потребности, организовать, украшать и умножать жизнь, удерживать более действительным образом упорную силу смерти и великое необузданное течение, которое несет все существующее в вечной бессознательности.