Жизнь Николая Клюева

Пройдет несколько лет, и интерес к сектантству и старообрядчеству, к их фольклору и быту, к русскому Северу («классическому» краю раскольников-староверов) вспыхнет с неудержимой силой. Литература и публицистика, начиная с 1906-1907 годов, как бы заново открывают для себя эти области, уже частично освоенные русскими писателями XIX столетия (П.И. Мельников (Андрей Печерский), Н.С. Лесков и др.). О сектантах и старообрядцах пишут теперь М.М. Пришвин, В.Д. Бонч-Бруевич, А.С. Пругавин (оба последних были крупными знатоками и исследователями русского сектантства). Увлеченный сектантскими песнопениями, К.Д. Бальмонт выпускает в 1900-е годы целые тома фольклорных стилизаций – сборники «Жар-птица» (1907), «Зеленый вертоград. Слова поцелуйные» (1909). Воссозданные поэтом «Раденья Белых Голубей» – характерный памятник настроений и вкусов межреволюционной эпохи. К сектантам, «в народ» уходят и герои некоторых современных романов: достаточно вспомнить «Серебряный голубь» Андрея Белого.

Этими же веяниями был захвачен и Блок. «Хочу заниматься русским расколом», – пишет он матери 20 сентября 1907 года. Далеко на Севере, в дремучих лесах, в скитах и срубах раскольников-староверов поэту видится «сжигающий Христос», несущий пламя всероссийского мятежа. «Тревожную поэзию его, – писал о Блоке Андрей Белый в 1909 году, – что-то сближает с русским сектантством». В статье «Литературные итоги 1907 года» сказано: «...в России растет одно грозное и огромное явление <...> Явление это – сектантство». Блок не сомневался, что именно сектанты и старообрядцы несут в себе огненное «аввакумовское» начало, что стихийный протест, зреющий в глубине народной, выплеснется однажды наружу. 27 ноября 1907 года Блок писал матери про «многомиллионный народ, который с XV века несет однообразную и упорную думу о боге (в сектантстве)». Вслед за этим Блок добавляет: «Письмо Клюева окончательно открыло глаза». Совершенно ясно, что уже тогда – в ноябре 1907 года – Клюев персонифицировал для Блока ту самую сектантскую, то есть религиозно-патриархальную и вместе с тем бунтующую, мятежную Россию, к которой Блок настойчиво тянулся. (Известно о личных контактах Блока с сектантами в Петербурге в 1908-1909 годах.)

Посланцем этой «огненной», «аввакумовской» («народной»!) России и в какой-то мере ее пророком оказался для Блока после 1907 года именно Клюев. Очевидец блоковских метаний тех лет, С.М. Городецкий впоследствии утверждал, что «своеобразное народничество» Блока проявилось прежде всего в его переписке с Клюевым. «В Клюева он крепко поверил», – подчеркивал Городецкий. Общение с Клюевым было важным, подчас жизненно необходимым для Блока и в 1907-1908 годах, и позднее – в 1911 году. Клюев становится для него также эталоном честности и гражданственности, его мнением Блок поверяет собственные поступки. Примечательна, например, запись в дневнике Блока, сделанная 27 ноября 1911 года: «Дважды приходил студент, собирающий подписи на воззвании о ритуальных убийствах (составленном Короленкой). Я подписал. После этого – скребет, на душе тяжелое. Да, Клюев бы подписал, и я подписал – вот последнее».

Глубокое впечатление произвела на Блока статья Клюева, полученная им в сентябре 1908 года для пересылки во Францию В.С. Миролюбову. В статье (она называлась «С родного берега») говорилось о положении дел в олонецкой деревне, о растущем среди крестьян недовольстве, о приобщении их к политической борьбе. Бунтарские настроения крестьян, их «ненависть ко всякой власти предержащей» неотделимы, в изображении Клюева, от их религиозных чаяний. Слова «земля есть достояние всего народа» и «земля Божья» для Клюева равнозначны. Религиозность народа, по Клюеву, не препятствие для восприятия революционных идей, а напротив – «своего рода чистилище, где все ложное умирает, все же справедливое становится бессмертным».

Прочитав статью Клюева, Блок, прежде чем отослать ее Миролюбову во Францию, сделал с нее копию. В письме к Е.П. Иванову от 13 сентября 1908 года он назвал ее «документом огромной важности (о современной России – народной, конечно), который еще и еще утверждает меня в моих заветных думах и надеждах». Отдельные отрывки из статьи Клюева, в том числе – крамольные частушки крестьянской молодежи, Блок цитирует в своей статье «Стихия и культура» (декабрь 1908 года). Как верно заметил ученый-фольклорист В.Г. Базанов, еще более существенным, хотя и далеким откликом Блока на клюевскую статью является поэма «Двенадцать», где «разудалые песни <...> сливаются с музыкой Октябрьской революции». Отношение Блока к публицистике Клюева передают также его слова о том, что Клюев «пишет в прозе очень замечательные вещи».