Жизнь не видел, смерть познал

Вологодской хозяйке он сказал, что едет на Кубань, а сам отправился на юго-восток. Долго ли, коротко ли, добрался до Оренбурга, сделал последний рывок в сторону Орска и осел в небольшой живописной деревеньке. Уж больно приглянулся ему дом, выставленный здесь на продажу. Хороший фундамент, прямые бревенчатые стены, крытая железом крыша, четыре комнаты, большой сарай. Ухоженный сад, солидный приусадебный надел, банька на берегу реки. Полы в доме крепкие, печь исправная, а то, что мебель убогая, так деньги есть, да и руки откуда надо растут – что-то купит, что-то сам сколотит. И огородом можно будет заняться по весне. Даже живность завести… В общем, купил он этот дом. И поселился в нем вместе с Оксаной. Обосновался, наладил быт, подружился с соседями. К русским беженцам из Средней Азии здесь особое отношение: граница с Казахстаном близко. А если вдруг что, можно быстро уйти за кордон…

Антон подошел к Оксане, тронул ее за плечо. Она открыла глаза, туманно посмотрела на него.

– Тебе не пора? – спросил Антон.

Она кивнула, и он достал утку из-под кровати. Привычное дело… Затем он повернул ее на другой бок, расправил под ней простыню. Утомительное занятие, если изо дня в день. Но у него не было морального права отказаться от Оксаны.

– Возишься со мной… – пробурчала она. – Обуза я для тебя…

Он даже не обратил внимания на эти слова. Давно уже к ним привык. Чтобы она ни говорила, он все равно ее не бросит…

– Зима уже заканчивается, – сказал Антон, доставая из буфета бутылку водки. – Весна скоро. Травка зеленеет, солнышко там… На улицу тебя вынесу, в кресло посажу, будешь свежим воздухом дышать. Жажда жизни проснется. Сама тогда встанешь и пойдешь…

– Ты сам в это веришь? – с прискорбной насмешкой спросила девушка.

– Да.

Он откупорил бутылку, наполнил стопку, выпил, закусил квашеной капустой.

– А пьешь зачем?

– Для сугрева, – поежился для видимости Антон.

Умаялся он за день. То одно, то другое. И впереди – сплошная безнадега. А выпьешь – и мышца расслабится, и на душе полегчает.

– Зима, крестьянин торжествует… А знаешь, почему торжествует? Потому что работы нет. Вот снег сойдет, посевная начнется…

– А сеять что будешь?

– Картошку посажу, огурцы, капусточку… Пить по праздникам буду. А по будням пахать… У нас самое лучшее хозяйство на деревне будет… Я мужик работящий. Правда, опыта нет деревенской жизни. Но ты мне рассказывать станешь. Тепло придет, я тебя на огород вынесу, советом будешь мне помогать…

– Ты и так меня выносишь… Рая твоя вынести не смогла, а ты можешь… Только зачем все это? Ехал бы к ней, в Москву…

– Ей и без меня хорошо…

Антон снова наполнил стакан, одним махом выпил.

Болит душа. И сердце скулит… Но не может он бросить Оксану. Не может. И точка!..

3

– Поздравляю, Раиса Леонидовна!

Дмитрий Пахомович пытался держаться с ней на равных. Голова высоко поднята, плечи расправлены, но взгляд заискивающий. И тревога в них. Как-никак она окончила институт, получила диплом экономиста. И где ей работать, как не на родном предприятии. На родном во всех смыслах. Контрольный пакет акций химзавода принадлежит ей, производство налажено хорошо, продукция исправно идет на экспорт через фирму, которую основал ее покойный муж, продается за доллары. На ее персональный счет оседают приличные суммы. Но есть большие подозрения, что Дмитрий Пахомович имеет не меньше, чем она. Воровство в отсутствие хозяина – явление вовсе не удивительное. Поэтому нужно было браться за дело основательно, вникать в схемы движения активов, искать и обнаруживать существующие лазейки для злоупотреблений.

– И вас я поздравляю, Дмитрий Пахомович, – с хитринкой во взгляде улыбнулась Рая. – Скоро у вас появится новый помощник.

– Вы кого-то рекомендуете на это место?

Степнякову было за сорок. Когда-то он состоял в бригаде Кирилла рядовым бойцом, но быстро выбился в люди. Глядя на него, невозможно было поверить в его бандитское прошлое. Высокий, стройный мужчина, представительный и даже симпатичный. Черные, не тронутые сединой волосы, гладкий без морщин лоб, ухоженная кожа, крупные, но мягкие черты лица. Красивые жизнерадостные глаза, полированная улыбка. На белом воротнике рубашки ни единого пятнышка, приятное дыхание, терпкий, слегка волнующий запах одеколона. Он отличался хорошими манерами, но его иезуитская насмешка в самой глубине глаз настораживала Раю, не позволяла ей расслабиться.

– Да. Раису Леонидовну Можаеву.

– Это замечательно! – фальшиво обрадовался директор.

– Начну с вашего помощника, вникну в дела, а там посмотрим…

– Думаю, вы сделаете блестящую карьеру!

– Я тоже почему-то так думаю…

– Может, перейдем на «ты»? – осторожно предложил Дмитрий Пахомович. – Все-таки вы моя помощница…

– То есть вы ко мне на «ты», а я к вам на «вы»?

– Ну, нет! В этом случае должно быть равноправие! Вы – моя помощница. И в то же время – главный учредитель.

– Ну, зачем так сложно? Зовите меня просто – хозяйка.

– С вами интересно разговаривать.

– С вами тоже… Извините, но мне уже пора.

– Может, мне вас проводить? – вызвался директор.

– В смысле? – насмешливо повела бровью Рая.

– В смысле домой.