Жизнь напрокат

Никого не может оставить равнодушным сообщение, которое напечатали многие газеты мира [65, с. 6]. 24 сентября 1990 года экипаж норвежского рыболовного траулера (капитан Карл Йорген Хае) обнаружил в Северной Атлантике айсберг, на котором находилась молодая женщина, одетая в платье по моде начала века. Ее доставили на судно, и она заявила изумленной команде, что является пассажиркой… „Титаника“ и чудом спаслась в ночь кораблекрушения. „Она была очень взволнована и время от времени впадала в истерику, — рапортовал капитан Хае. — Она считает, что после катастрофы прошли всего сутки, что сейчас 15 апреля 1912 года“.

Винни Коутс, так назвала себя спасенная, выглядела очень похудевшей, изможденной, но не постаревшей. Она утверждала, что вступила на борт „Титаника“ в Англии, в Саутгемптоне, откуда лайнер отправился в роковое плавание. „В сумочке, которую она крепко держала в руках, мы обнаружили билет на „Титаник“, — также рассказал капитан Хае-Женщина ни за что не хотела поверить, что с момента гибели корабля прошли десятки лет. Весь путь до Осло она устраивала истерики, требовала вернуть ее на „Титаник““.

Проверка документов в морских архивах Англии принесла сногсшибательное известие: действительно, в списках пассажиров „Титаника“ значились имя и фамилия Винни Коутс.

В порту Осло таинственную пассажирку встретили врачи и поместили ее в клинику для обследования. Ее много раз выслушивали психиатры, ученые, психологи; ее повествование многократно записывали на пленку, и никаких отступлений от первоначального варианта, который она сообщила капитану Хасу, не было. Почти десять лет психиатр Джи Холланд и еще 27 специалистов вели наблюдения над этой пассажиркой. „То, что она говорит, лежит за пределами человеческого понимания, — приводит слова Холланда израильская газета „Панорама“. — Несмотря на мой многолетний профессиональный опыт, я не могу классифицировать ее состояние как психическое заболевание и не могу дать логическое объяснение ее поведению. Все это вне логики и вне медицины. Я бы никогда не поверил тому, что говорю сейчас сам: у нас всех создается впечатление, что эта женщина действительно пребывала в анабиозе или находилась в каком-то вневременном состоянии в течение 78 лет, пока ее не сняли с айсберга“. Так что же это? Еще одна проделка Времени?

И что представляет собой великолепное видение, которое иногда возникает на берегу Волги в излучине Жигулей? Тихим вечером на другом берегу реки перед группой изумленных туристов встал город — старинный град, обнесенный крепостной стеной, на которой золотились купола церквей. Городские ворота были закрыты, а по стене ходила стража в доспехах, вооруженная луками и копьями.

Но пока потрясенные туристы приходили в себя, город медленно растворился в дымке и исчез. Местные жители Рассказывают туристам, что город (они уверены, что это лендарный Китеж) нередко появляется на этом месте.

Будто встает со дна реки и через 10–15 минут снова опускается на дно.

Эти случаи свидетельствуют о том, что между прошлым и настоящим существует какая-то материальная связь, скорее всего, в виде особых энергетических полей. Время не хоронит события, оно держит их в себе и передает из эпохи в эпоху по каким-то физическим каналам.

Можно было бы привести много подобных примеров загадок, связанных со временем. Но мы ограничимся еще двумя, которые наглядно иллюстрируют разные темпы течения времени в различных системах или ситуациях. Об этом свойстве времени доктор технических наук В. В. Налимов пишет [67, с. 24]: „Время для человека двояко. Одно из них — равномерное (ньютоново) время, оно дается механическими — внешними — для нас часами. Другое — внутреннее, психологически переживаемое, неравномерное. Оно задается нашими внутренними часами. Ход этих часов определяется открытостью миру — возможностью действовать в этом мире… Человек может вполне сознательно изменять скорость своего времени для входа в измененное состояние сознания“.

Во время Великой Отечественной воины рядом с Ф. Н. Филатовым упал снаряд. „Я четко видел (и не забуду никогда), — пишет Филатов, — как таял снег вокруг раскаленной болванки, как по стальной поверхности зазмеились огненные трещины, как медленно начали отделяться и плавно подниматься осколки. Все это происходило бесшумно, словно в немом кино. А потом — все обрело привычный ритм. Яростно взметнулся столб взрыва, рявкнуло, будто доской ударило по ушам, и я потерял сознание“ [68, с. 6].