Жизнь напрокат

Впервые за долгое время мне нестерпимо захотелось закурить, но я подавила мелочный порыв и уселась обратно за столик. Настроение было преотвратным, а любопытные взгляды людей, которые только что с интересом ждали, будут меня бить или нет, делали его еще более поганым. Вскоре я не выдержала. Резко отодвинув стул, встала и пошла за колой. Взяв стаканчик, вышла на улицу, просто подышать воздухом, что бы кто ни подумал. Приехать домой с перегаром, который бабулечка учует под любой жвачкой, и сесть дома на мою, возможно, последнюю неделю жизни не хотелось абсолютно.

Руки теперь дрожали довольно ощутимо, отчего часть коричневой кислотной жижи пролилась на землю. Осознание мысли, которую я гнала от себя на протяжении двух месяцев, накрыло лавиной и затопило паникой вперемешку с отчаянием. Неделя, осталась всего неделя. За отпущенное мне время Смерть наверняка уже подготовила для меня тепленькое место на том свете поближе к огоньку. Неделя… а я так и не нашла свою судьбу. В душе теплым клубочком свернулись чувства к Алексу, но холодный разум требовал рассмотреть все варианты, да и этот дурацкий спор. Неужели он мог повести себя так глупо и подло?

Прохладный воздух пробрался под тонкую блузку, заставив поежиться, зато слегка отрезвил и вернул ясность мыслям. Нельзя впадать в истерику! Прошлый раз это плохо кончилось. Оглядев улицу и убедившись, что социально-опасных элементов поблизости нет, я выбрала лавочку за кустами и влезла на нее с ногами. Надо немного успокоиться и пойти искать Егора.

"Я пытался уйти от любви,
Я брал острую бритву и правил себя.
Я укрылся в подвале, я резал
Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь.
Я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобой…"

Это что, караоке? Из окон клуба лилась музыка минусовки, щедро разбавленная фальшивым женским голосом. Наверное, опять кого-то на сцену выпихнули. Жалко "Наутилус". Сделав глоток колы, я не вынесла издевательства над хорошей песней и стала негромко подпевать:

"Твое имя давно стало другим,
Глаза навсегда потеряли свой цвет.
Пьяный врач мне сказал — тебя больше нет,
Пожарный выдал мне справку,
Что дом твой сгорел…

В комнате с белым потолком,
С правом на надежду.
В комнате с видом на огни,
С верою в любовь".

Ужасно тяжелая песня, слезы сами собой на глаза навернулись.

— Красиво поешь.

Рядом со мной на лавочку влез чем-то очень довольный Вадим.

— Спасибо, — смахнув набежавшую слезу, ответила я.

Вокруг настала благословенная тишина, больше не прерываемая немелодичными воплями, и тут с крыльца клуба до меня донесся разговор. Услышав до боли знакомый голос, я обернулась, но благодаря кустам осталась незамеченной для говоривших.

— Алиночка, солнышко, пойдем, — говорил Алекс, нежно обнимая за талию блондиночку и увлекая ту вниз.

— Алекс, я так скучала.

Девица извернулась и смачно присосалась к парню. К моему парню. А он… обнял и не отстранился!

— Поехали домой, солнышко, — попросил он спустя бесконечно долгую минуту.

— Не хочу-у-у домой, — проныла Алина. — Там предки и вообще… Мне туда нельзя.

— Поехали тогда ко мне, — предложил Алекс, а у меня сердце остановилось.

— Давай, — тут же согласилась девица и вновь повисла на нем, целуя. — Пошли, там у меня… этот… как его…

Из кармана она извлекла ключи и завертела на самом кончике пальца.

— Нет, заинька, — парень мягко, но настойчиво привлек блондинку к себе и отобрал ключи. — Сегодня я за рулем. Пошли.

Они спустились с крыльца и направились в нашу сторону. Сердце ухнуло в пятки, но я осталась сидеть на месте, как статуя. В конце концов, предупреждала же меня Наташка… Я должна быть к этому готова… Готова, я сказала!

— Привет, Алекс, — в унисон с Кз произнесла я.

Брат Вадика поднял на нас крайне раздосадованный взгляд, недовольно скривился и ускорил шаг, бросив через плечо:

— Привет.

— А… это она тут, — обронила довольная, как сытый крокодил, Алина. — Бухает…

Последнее слово камнем упало, почти физически придавив меня к земле. Раздался шум мотора, и с проворотом колес квадроцикл стартанул с места, унося сладкую парочку.

— А ты серьезно решила, что он к тебе серьезно? — издевательски-сочувственно сказал Каз-зел.

Я повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. В них светилось какое-то садистское торжество.

— Не расстраивайся ты так, Алекс всегда был бабником, — "утешил" меня Вадим.

— Какие же вы, дети, все-таки жестокие, — криво улыбаясь, протянула я и встала с лавки.

Стакан колы полетел в кусты, а я нетвердой походкой побрела в сторону автобусной остановки. На сегодня с меня хватит "развлечений".

~ 53 ~