Жизнь Наполеона

[1] Сен-Симон, маркиз де Сен-Филипп, Записки маршала де... [2] "Moniteiir" от 18 июня 1808 года. [3] См. речь герцога Инфантадо в "Moniteur" от 18 июня. Кастильским героям, предкам г-на герцога, нелегко было бы узнать себя в ней... [4] Сущность этой лжеморали, плода папизма, превосходно разъяснена в XVI томе истории Италии г-на де Сисмонди. [5] "Moniteur" от 22 июня 1808 года. [6] Деспотизм, умеряемый аристократией, слагающейся из дворянства и духовенства, иными словами - три силы, объединенные против гражданина, занятого полезным производительным трудом, и наперебой его обирающие. [7] Победить или умереть, за родину и за Фердинанда VII. [8] "Записки" Рокка, стр. 190.

ГЛАВА XLII

Наполеон возвратился в Париж, но вскоре ему пришлось снова отправиться в Испанию. Мы, по обыкновению, не будем излагать общей истории этой войны, ибо для этого пришлось бы коснуться множества подробностей. У ворот Мадрида Наполеон произвел несколько смотров. Как обычно, вокруг него собралась огромная толпа, а один раз он даже очутился посреди большого отряда пленных испанцев. Лица этих фанатиков, побежденных, оборванных, сожженных солнцем, были ужасны. Г-н де Сен-Симон, испанский гранд, бывший член Учредительного собрания, сражался в Мадриде против французов. По отношению к французам, обращавшим оружие против своего отечества, Наполеон придерживался весьма определенной политики. Г-н де Сен-Симон был схвачен и приговорен военным судом к смерти. Император не мог питать вражду к человеку, которого он не знал лично и который не принадлежал к числу опасных людей. Он обрек его на гибель по соображениям чисто политическим. У г-на де Сен-Симона была дочь, которая нежной своей заботливостью скрашивала ему изгнание и облегчала бремя старости. Опасность, угрожавшая отцу, побудила ее пасть к ногам Наполеона. Все уже было приготовлено для казни; преданность любящей дочери взяла верх над решением, казалось бы, бесповоротным, ибо в основе его лежали не страсти, а рассудок и память о событиях под Сен-Жан-д'Акр. Этому прекрасному акту милосердия содействовал начальник главного штаба, а также генералы Себастьяни и Лобардьер. Вся армия считала, что война с Испанией - неправое дело. В то время она еще не была ожесточена многочисленными проявлениями вероломства[1]. После оставления Опорто, в 1809 году, многочисленные раненые французского госпиталя были перебиты ужасающим образом. Также и в Конмбре несколько тысяч больных и раненых были умерщвлены способом слишком зверским, чтобы о нем рассказывать. Другой раз испанцы с величайшим хладнокровием утопили в реке Миньо семьсот пленных французов. Подобные эпизоды насчитываются сотнями, и в них принимали участие люди, которых за это и поныне еще изволят прославлять. Когда все эти зверства достаточно озлобили французскую армию, она стала проявлять жестокость, никогда, однако, не выражавшуюся в формальных нарушениях закона. Тех, кого называли мятежниками, расстреливали или вешали. В разгаре своей Испанской кампании Наполеон узнал, что Австрия, давно уже вооружавшаяся, намерена выступить. Приходилось либо Испанию, либо Францию с Италией доверить кому-нибудь из полководцев. Колебаниям не было места; ошибка Наполеона была вызвана необходимостью, но с этой минуты Испания была потеряна. Армии, которая перестала быть Великой армией, возвеличенной присутствием самого деспота, стали уделять все меньше внимания. Сколько бы она ни совершала доблестных дел, отныне на долю войск, действовавших в Испании, уже не выпадало ни наград, ни повышений.