Жизнь наоборот

— И не кричи, пожалуйста, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты кричишь, — поморщилась Алина, — да, я пойду искать себя. Я потерялась. Меня нигде нет. Ни внутри, ни снаружи.

— Как это? — прошептала Елена Валентиновна, округляя глаза до размера пуговиц на костюме клоуна.

На стене над диваном висела картина с его изображением. Пуговицы поражали воображение алым цветом и крупногабаритными размерами. Казалось, они главные на картине. Елена Валентиновна частенько думала, что из-за нескладной дочери клоунские пуговицы со стены стали её вторыми глазами.

— Так это, — нарочито спокойным голосом разъясняла Алина. — Нет меня и всё. Нигде нет. Мне нужно найти себя. Пойду искать. Кто не спрятался, я не виновата.

— Ты больная! Да, ты больная! — прошептала Елена Валентиновна, с ужасом вглядываясь в лицо дочери. — Давай, я тебе пиявочку поставлю, а?

И она схватилась за банку с пиявками.

— Мама! Убери эту гадость! Немедленно! Видеть их не могу.

Алина чуть не задохнулась от гнева, увидев в руках матери стеклянную трехлитровую банку с вьющимися существами.

— Очень милые пиявочки! Они бы тебе помогли найти себя, — по-голубиному заворковала Елена Валентиновна, зная горячий нрав своей дочери. Когда Алина идёт напролом, стоит уступить, иначе грядёт война Алой и Белой Роз. А это надолго.

— Убери, пожалуйста! Я же ничего не имею против твоих пиявок. Нравятся они тебе — пользуйся на здоровье, а мне не предлагай. Лучше поищи мою записную книжку. Куда-то запропастилась.

— В кухне, на столе, — поджала губы Елена Валентиновна.

Она видела ситуацию по-своему: если забаррикадировать дверь, дочь всё равно уйдёт. Через окно. Её не переубедить. Пойдёт искать себе на одно место приключений, а после прибежит к матери за сочувствием. Видимо, характером в отца пошла. Такая же твердолобая.

— Кто тут твердолобая? — удивилась Алина.

Елена Валентиновна вздрогнула. Оказывается, последнюю фразу она произнесла вслух. С плохой дочерью и не до того дойдёшь — на улице заговариваться станешь. Скоро люди вокруг шарахаться начнут.

— Иди-иди уже, — махнула рукой Елена Валентиновна, и вид при этом у неё был обречённый, словно она разговаривала с сумасшедшей, — возьми бутерброды в холодильнике.

— А бутерброды откуда? Так ты знала, что мне на дежурство? — засмеялась Алина.

— С тех пор как ты пошла работать в уголовный розыск, я постоянно держу наготове «тревожный» пакет с едой.

— Как это — тревожный пакет? — удивилась Алина.

— На случай боевой тревоги. Что у тебя за жизнь теперь? Потеряла себя, потом нашла, снова потеряла — в общем, постоянная тревога, а про полноценное питание забываешь. А желудок у тебя один. Второго не будет.

— Ладно, мам, — Алина чмокнула маму в щёку. — Ворчишь-ворчишь, но про главное помнишь…

— Па-а-атерял себя, ты па-а-атерял! — истошным голосом заорала Алина и выскочила за дверь.

— Ненормальная! Ноги-то голые. И туфли инвалидные. Смотри, простудишься! — послышалось вслед, но Алина любовно посмотрела на новые ботильоны.

Не по погоде обувь — мама права, как всегда; но слишком уж они красивые. Глаз не оторвать. Алина представила, как будет глазеть на её стройные ноги Дима Воронцов, и покраснела. Ради восхищённого взгляда влюблённого мужчины стоило помучиться. И Алина поковыляла на остановку.

* * *

Алина приблизила палец к звонку, но не нажала. Она знала, что Димины родители уехали на дачу. Воронцов ждёт её, волнуется. Времени мало. Суета дней пожирает все желания. Наконец всё срослось, совпали время и обстоятельства, появилась возможность встретиться. У них был уговор. В отделе ничего не должны знать, что происходит с ними за пределами службы. Пока всё удавалось. Никто не догадывался, что между Алиной и Димой существует внеслужебная связь. В прошлом веке её называли греховной.

Алина помахала рукой, пошевелила пальцами и, набравшись решимости, нажала на кнопку. Раздался оглушительный звон. Димины родители были инвалидами, оба плохо слышали, поэтому всё в квартире было шумным и оглушительным. Чайник со свистком ревел, как раненый бык, настройки в телевизоре увеличены до максимума, унитаз сливал воду с грохотом Ниагарского водопада. Квартира так себе. Алина усмехнулась. Димины родители представляли собой двух унылых неудачников. Впрочем, мама Алины недалеко от них ушла. Со слухом всё в порядке, а в остальном она ничем не отличается от четы Воронцовых. Такая же неудачница. Они с Димой — дети неудачников. Вполне возможно, им удастся создать счастливую пару. Не благодаря, а вопреки. По теории вероятности так и должно быть.

— Линок! — Дверь распахнулась, и радостный Воронцов крепко прижал Алину к себе. — Заждался! Ты слишком долго шла.

— Пешком шла. Да, пешком, — пробурчала Алина, снимая куртку. — Чаю налей, пожалуйста.

— Да какой там чай! — воскликнул Дима и увлёк девушку в свою комнату.