Жизнь наоборот

— Алинка, ты совсем бледная! Дайте ей корвалолу, что ли? Или чего-нибудь там, — испугался Малышев, взглянув на Кузину.

Алина замотала головой: мол, мне ничего не нужно. Я никого не боюсь, маньяки и маньячки мне не страшны, но докторша в белой шапочке сунула ей под нос ватку с нашатырным спиртом. Алина словно задохнулась, но потом дышать стало легче.

Она ещё долго бродила по комнатам, стараясь не упустить ничего важного. Эксперты на неё покрикивали — дескать, передвижения в пространстве обморочных девушек мешают производственному процессу. Наконец, всё как-то организовалось, всё вошло в свои рамки. Эксперты сделали соскобы, собрали слизь и кровь с полу, вытащили останки из труб, для чего был вызван сантехник из ЖЭС, и через пять часов в квартире Нинель Петровны было описано и учтено всё недвижимое имущество, а заодно запрещённые средства и вещества. Много чего изъяли и описали следователи и эксперты: квартира походила на мусорный склад, но в ней отсутствовало главное. В квартире не оказалось денег. Совсем. Ни рубля. Ни доллара. Ни копейки.

— Едем к Людмиле Евгеньевне, — сказал Малышев и вышел первым.

За ним последовали прокурорские, Алина выскочила следом. Денису достался четвёртый номер, но он не огорчился. Мечты о будущем пьянили мозг и будоражили тело. В предвкушении завтрашнего дня Хохленко немного пошатывало, он и был даже рад, что предстояло осмотреть ещё одну квартиру. Он не смог бы дожить до утра без дела, настолько сильным было возбуждение.

И вся команда поехала к Людмиле Евгеньевне. Алина держалась возле Игоря Константиновича, интуитивно выбрав его в главные, хотя номинально самым главным человеком в оперативно-следственной бригаде была следователь прокуратуры.

Обыск затянулся. В квартире Людмилы Евгеньевны было чисто. Ни засоренных труб, ни следов засохшей крови на полу. Ванная блестела, как стекло. Словно и не обитала здесь маньячка-убийца. Зато нашли деньги. Много денег. Десять миллионов. Для пенсионерки огромное богатство. В прошлый раз никаких денег в квартире не обнаружили. А когда проверили бумаги хозяйки, выяснили, что деньги получены от покупателя квартиры. Бельская успела продать чужую квартиру. И стало ясно, что Людмила Евгеньевна больше никогда не придёт домой, а где находятся её останки, знает одна Нинель Петровна.

Бельскую срочно доставили, и в квартире вновь появились понятые, оперативники эксперты и следователи. Зашуршали протоколы, заскрипели ручки, зашелестела бумага. Денис шустро перебегал из квартиры в квартиру, искал свидетелей, понятых, что-то упаковывал и опечатывал. На Алину не обращал внимания. Несколько раз она обращалась к нему с вопросами, но он отмахивался: мол, не до тебя сейчас. Когда-нибудь потом, чуть позже. Кузина не обиделась. В суматохе не до обид. А когда выскочила на лестничную площадку — позвонить в квартиру этажом ниже, чтобы узнать, не было ли у них протечек, — услышала свистящий шёпот Хохленко:

— Игорь Константинович, это моя информация! Кузина здесь ни при чём. Это я раскрыл преступление. Я вышел на Бельскую. Вот мои наработки и распечатки!

— Потом-потом, Денис, всё завтра, — сказал Малышев, но распечатки взял.

Зашуршала бумага, раздались шаги, мужчины поднялись наверх: наверное, пошли осматривать выход на чердак. Алина брезгливо усмехнулась. Распечатки с её принтера. Заметки её почерком. Теперь стало понятно, почему опера невзлюбила Дениса. Она постояла на площадке, усваивая информацию. Ввязываться в мужские разговоры себе дороже. Пусть делят лавры пополам. На двоих. Алина на цыпочках спустилась на марш ниже, чтобы её не заметили.

* * *

То, что отработала больше четырёх суток без сна и отдыха, Алина осознала, лишь когда ввалилась в квартиру, не чувствуя ни рук, ни ног. Она ничего не соображала, впрочем понимая, что нужно добраться до кровати. На полу спать нельзя. Можно простудиться. У неё ещё хватило сил принять душ, и только после этого Алина упала на кровать и выбыла из этого мира на добрых двадцать четыре часа. Проснулась от тревожного звонка. Телефон надрывался, стремясь сообщить важную информацию. Он дребезжал, гремел, беспокойно ползая по полу в прихожей.

— Слушаю! — крикнула Алина, надеясь услышать самый любимый голос, но услышала лишь упрёк:

— Ты куда пропала, дочь моя?

— Мам! Я сплю, — пробормотала Алина, стесняясь самой себя, что не рада голосу матери.

— Я знаю. Я тебе на работу звонила. Мне всё рассказали.

— Кто?

— Денис твой рассказал. Хороший паренёк. А Воронцов-то предатель! А мне он так нравился!

Голос матери то звенел, то удалялся, то разбивался на части. Однако Алина была далеко: в голове, будто снова звучали слова Дениса, предающие не только её лично, но и всю профессию в целом.

— Ты меня не слушаешь! Совсем от рук отбилась. Чем ты питаешься?

— Мам, не кричи так. Нормально питаюсь. А ты как?

— Я как? Да я с ремонтом замучилась. Тебе квартиру делаю, между прочим. А ты палец о палец не ударишь. Чем ты занимаешься?