Жизнь наизнанку

Ведь можно и здесь перекантоваться до рассвета. А че? Собаки сюда не суются. Здесь более менее чистенько, диваны практически целы, фиг с ними с трупами — ночку потерпят его наглое присутствие, а с утра они друг с другом по братски попрощаются, пожмут друг другу руки, ладно — без обнимания можно обойтись, и Антон пойдет своей дорогой. Глядишь, и собаки рассосутся за ночь…

Нет. Не любил Антон так. Не любил. Если в чем-нибудь присутствовала какая-то неясность, то оставаться в этом месте, и тем более с ночевкой, не стоило. Что-нибудь явно приключится. А поведение собак как раз и говорило, что с этим местом что-то не так.

Антон уже начал поднимать противогаз, приняв решение об уходе, как его отражение ему подмигнуло. Он даже отпрыгнул от зеркала, мигом покрывшись испариной и забыв надеть противогаз. Через секунду сталкер стоял, держа автомат у плеча, и целился в свое собственное отражение. А то, в отличие от отпрыгнувшего Антона, стояло на месте, даже не шелохнувшись, и хищно улыбалось. Сталкер, как не старался, не мог вспомнить, чтобы он когда-то так улыбался.

Что за фигня? Он медленно попятился в сторону выхода. Несколько боковых перемещений и он был в районе двери, но, как ни странно, саму дверь не нашел. По всей видимости, она закрылась, или ее закрыли, он даже не заметил как. Теперь вместо двери было сплошное зеркальное полотно. Антон даже взвыл от неожиданности, увидев в этом полотне улыбающегося и подмигивающего себя. И медленно начал отступать.

Его отражение же стояло, не двигаясь, и явно наслаждалось физиономией испуганного сталкера, который не знал, что и думать. Никогда прежде он не сталкивался с таким явлением.

Стоп! Он остановился, и вовремя. Сзади располагалось тело, не заметив которое, он мог упасть. Надо успокоиться! Подумать. Что, собственно, здесь происходит? Может, он надышался отравленного воздуха и у него обыкновенные, вернее необыкновенные глюки? Может, устал на столько, что ему мерещится черт знает что?

Антон сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь снять напряжение в теле, затем сжал-разжал кулаки, чтобы успокоить дрожь в пальцах, и медленно пошел к зеркалу, где так нахально над ним потешалась его собственная копия. Чем ближе он подходил к нему, тем более убеждался, что по ту сторону зеркальной глади стоит совершенно другой человек, но явно не он.

Это был юноша. Лет семнадцати-восемнадцати. Немного пухлый, с густой гривой черных волос. Самое странное, что в нем было, это глаза. Черные, полные злобы и ехидства. И улыбка. Улыбка, которая обжигала своим безумием. При одном взгляде на него становилось понятно, что этот человек, или бывший человек, привык повелевать. Неважно кем, но повелевать, причем обращаясь при этом с завидной долей жестокости.

Антон дальше не пошел, а остановился за три шага до зеркала, вглядываясь в странное отражение, нисколько его не напоминающее.

Человек в зеркале, вдруг, спросил:

— Мою «Бэху» еще не украли?

— Что? — Дрожащими губами прошелестел сталкер.

— «Бэху», — повторил тот, — ну, мою «Х-6», синего цвета. Стоит она еще перед подъездом?

— Я не понимаю… — Начал было Антон, действительно не понимающий ничего, но незнакомец прервал его.

— Что ж, жалко. Хорошая была машина. Дорогая. Плюс движок спортивный недавно поставил…

— А ты кто? — Спросил сталкер. Он ничегошеньки не понимал в происходящем, но раз отражение заговорило, почему бы не поговорить с ним?

— Я? А ты не знаешь? — В свою очередь удивился человек в зеркале. — Да как? Я же… — Но, видя, что сталкер его явно не узнает, добавил: — Я Никифоров Павел Андреевич. Ты должен знать меня, или хотя бы отца.

Человек из записки? Антон тупо уставился в отражение. Как такое может быть? Как давно умерший человек оказался там, в зеркале?

— Это ты написал записку? — Зачем-то уточнил сталкер.

— Записку? А, да! Конечно, записку… — Отражение нахмурилось. — Так ты меня спасать пришел?

— Я? Э… — Вопрос поставил Антона в тупик. Как можно спасти умершего человека? Пусть даже его отражение еще живо. Бред какой-то. Он протер глаза, а затем виски. Но Никифоров никуда не исчез.

— А как ты попал туда? — Спросил, вдруг, Антон. — Ты же умер!

Отражение с сомнением осмотрело себя, потом покосилось на сталкера, мол: «Издеваешься?»

— Ты в своем уме? — Павел Андреевич ехидно ухмыльнулся. — Я живей тебя! Разве не видно? И буду живым бесконечно!

— Но… Но как такое возможно? — Он не мог поверить своим глазам. Там в центре комнаты, развалившись на кресле, сидел высохший труп этого «чуда», но в то же время из зеркала с ним разговаривал вполне живой Никифоров.

— А вот это, батенька, секрет. Скажу только, что большие деньги, связи и поддержка науки могут принести неожиданный результат. А мой отец был богат! Хозяин «СеверНефти». Он мог все! Так вот, эта комната и была им создана для таких экстренных случаев, как атомная война.

— Но… Как? — Не унимался Антон.

— Да с помощью моих же охранников. Я остался жить в замен их жизней! Немного оккультизма, и вуаля! Вот он я, перед тобой.