Жизнь на льдине

Этот день принес нам так много волнений, хлопот и забот, что сейчас я больше писать не в силах.

22 мая

Мы с Кренкелем спали очень мало, налаживали радиостанцию и мотор для зарядки аккумуляторов. Остальные тоже отдохнули наспех. Продолжали работу по устройству лагеря. Поставили палатки для кухни, склада рюкзаков, аппаратуры и прочих необходимых в нашем хозяйстве мелочей. Наш лагерь принял внушительный вид: выросло пять палаток, высятся две мачты радиостанции, между ними протянута антенна. Установлены метеорологическая будка и теодолит для наблюдения высоты солнце определения местоположения нашей дрейфующей станции. Мы постоянно должны знать, куда дрейф несет нашу льдину. Приятно думать, что каждое наше наблюдение, каждая замеченная особенность в Центральном полярном бассейне послужит на пользу Родине, на пользу науке.

Погода плохая, поземка, но на короткий срок солнце вылезло из-за туч, и Федоров успел сделать астрономические наблюдения. У Жени большая радость: родные известили его о рождении сына. Молодой отец несколько взволнован и смущен. Все наперебой поздравляют его.

Нарезали кирпичей из снега и соорудили стены вокруг палатки, чтобы не задувало. По старому опыту знаем, что если такую палатку не обложить снежными или ледяными стенами, то сквозь шелковую материю будет сильно продувать.

Из Москвы сообщают, что наши статьи напечатаны в «Правде». Мы чувствуем, что на Родине интересуются нами, заботятся о нас, ждут наших радиограмм о работе и жизни на полюсе. Эрнст не успевает принимать приветственные телеграммы.

23 мая

Решил, пока еще есть свободные руки, определить толщину и прочность льда: можно ли нам на нем жить? Начали рубить лунку. Весь день ушел на это занятие. Я держал пари с Ширшовым, что наша льдина не менее трех метров толщины.

Петр Петрович промерил глубину лунки до воды. Толщина льда оказалась три метра и десять сантиметров. Жить можно! Я был прав, Ширшов проиграл пари…

Мы тронуты теплым поздравлением президента Академии наук СССР В. Л. Комарова. Он называет нас «отважными исследователями, впервые в истории мировой науки проводящими географическое и геофизическое изучение Северного полюса».

Погода ухудшилась. Началась пурга. Солнца нет.

24 мая

Эрнст принял с Рудольфа посланную из Москвы радиограмму: «С радостью и волнением узнала о геройской посадке на Северном полюсе замечательных летчиков. Прошу принять поздравление от правнучки полярного исследователя Витуса Беринга».

Как радуют нас такие весточки, как помогают работать!.. Все у нас впереди. Многое еще надо сделать.

Дальше так работать нельзя: основной жилой палатки у нас еще нет. Решили построить пока снежную хатку для радиостанции и машинного отделения.

Как только появляется солнце, Женя делает астрономические наблюдения. К сожалению, погода совсем плохая, поземка, ветер. Наша льдина дрейфует со скоростью около полумили в час. Следовательно, при такой скорости мы проходим больше двадцати километров за сутки.

25 мая

Получена радиограмма от московского корреспондента газеты «Нью-Йорк таймс». Он пишет, что «Америка проявляет колоссальный интерес к великолепному перелету и организации постоянной научной базы на Северном полюсе».

С утра погода на редкость хорошая: небо чистое, без облаков, солнце ослепляет — пришлось надеть очки. С острова Рудольфа вылетел на разведку самолет Р-5. Все мы вооружились терпением: его-то нам сейчас явно недостает. У нас напряженное положение с радиостанцией, так как гонять беспрерывно мотор не хочется, а ветряк, который должен давать энергию, находился в числе других грузов на самолете Молокова.

Прибежал Кренкель и обрадовал всех:

— В двадцать три часа пять минут самолеты на Рудольфе поднялись в воздух и полетели к нам…

Напряжение огромное. По времени самолеты уже должны показаться, а их все нет. Мы вооружились биноклями. Я с нашим кинооператором Марком Трояновским поднялся на торос. Кое-кто забрался на крылья самолета. Бабушкин первым заметил летевший к нам воздушный корабль.

— Вот самолет! — закричал он, вытянув руку.

Мы увидели в небе долгожданную машину.

— Молоков! — крикнул кто-то из ребят.

Действительно, это был он, наш славный Василий Сергеевич. Сколько скромности в этом большевике-летчице! Все его уважают и любят.

На его Золотой звезде стоит цифра 3: он третий по счету Герой Советского Союза в нашей стране. Высокое звание Героя он заслужил во время спасения челюскинцев. В челюскинском лагере его ласково звали «дядя Вася», и с тех пор во всей Арктике его зовут не иначе как дядей Васей.

Через несколько минут машина Молокова была над нами и вскоре опустилась на льдину. Мы окружили Василия Сергеевича и его спутника и крепко-крепко обняли…

Теперь на Северном полюсе два самолета. Население возросло.

26 мая

Водопьянов и Молоков заметно озабочены: где Алексеев и Мазурук? Но все уверены, что они благополучно опустились недалеко от нас.