Жизнь на краю земли

Китиха лежит на поверхности воды, делая пять-шесть вдохов в минуту и выбрасывая в воздух характерный фонтан пара — двойную струю, напоминающую букву „V“, высотой в несколько метров. Огромное обтекаемое темное тело, покрытое серыми и белыми пятнами, внезапно сгибается, и китиха ныряет вертикально вниз, показав в воздухе широкие лопасти хвоста, перед тем как скрыться в глубине. Она остается под водой четыре-пять минут, потом снова всплывает, пуская обильные фонтаны, но уже в сотне метров от наших зодиаков, и опять ныряет.

И тут же на горизонте добрый десяток китов — может быть, они повинуются невидимому сигналу одного из сородичей — начинают выпрыгивать из воды. Откуда они взялись? Не знаю. Мы не видели, как они сюда подплыли. Киты как будто внезапно возникли из ничего среди волн. Какое ни с чем несравнимое зрелище являет собой это стадо морских левиафанов, резвящихся среди морской пены с таким же восторгом, с каким играют дети в школьном дворе!

Один из китов, по-видимому, немолодая самка, поворачивает в нашу сторону и на большой скорости несется к нам; за ней следует вся группа — и вскоре мы оказываемся в окружении исполинских животных… Китиха подплывает к зодиакам, тыкается в один из них мордой и начинает потихоньку, очень осторожно подталкивать его головой. Может быть, она приняла лодку за игрушку или за своего младшего сородича? Трудно сказать, тем более, что через минуту она исчезает с поверхности.

А вокруг нас начинаются самые настоящие игры. Ветер усиливается, и некоторые киты плывут, поднимая широкие хвостовые лопасти над волнами, — такое впечатление, будто в заливе Сан-Хосе проводятся парусные гонки! Южные гладкие киты, насколько я знаю, единственные китообразные, которые занимаются этим видом спорта…»

Хвостом вверх

«Другие особи, — продолжает Филипп, — предпочитают бесконечные блестящие каскады прыжков. Выпрыгивание (англичане называют такие прыжки словом breaching) состоит в следующем. Пробыв несколько секунд под водой, кит на бешеной скорости устремляется к поверхности, метеором прорывает толщу воды, взмывает как можно выше в воздух и потом падает с оглушительным шумом на бок, на живот или на спину, вздымая пену. Иногда кит так разгоняется, что даже отрывается от воды на один-два метра. Существуют разные объяснения выпрыгивания китов. Одни считают, что таким способом кит избавляется от паразитов, от слишком крепко прицепившихся прилипал* или налипших водорослей. Другие же утверждают, что это своеобразный способ проглотить пищу, так как у кита сравнительно узкий пищевод. И так далее. Все это не слишком убедительно. Однако я совершенно уверен, что между скоростью ветра и количеством выпрыгивающих китов (следовало бы сказать „играющих китов“: чем сильнее ветер, тем оживленнее и охотнее они резвятся) существует прямая связь — на этот счет у меня накопилось достаточно наблюдений со времени нашего приезда сюда. Можно предположить, что ветер создает помехи в работе сонара* китов, особенно на мелководье; и, плавая и общаясь друг с другом, им приходится больше полагаться на зрение и чаще прибегать к языку жестов — движениям и позам, чем обычно. Но нередко киты резвятся и без всякого основания…»

Окружающие нас киты, не занятые парусным спортом или прыжками, со страстью предаются lobtailing, что с английского можно перевести как «стояние на голове». Эта игра выглядит так: кит буквально втыкается в воду вниз головой, так что над волнами торчит только хвост. Некоторое время кит мерно покачивает хвостовыми лопастями, а затем страшным ударом обрушивает их на воду — настоящий пушечный выстрел. Смысл lobtailing тоже пока не разгадан. Во всяком случае, эта поза не является ни сигналом опасности, ни угрозой, как считалось раньше. Мелвилл дал поэтическое объяснение такого поведения китов, и, вероятно, он был ближе к истине. Вот что он писал в «Моби Дике»: «Чем больше я думаю о могучем китовом хвосте, тем горше я сетую на свое неумение живописать его. Подчас ему свойственны жесты, которых не постыдилась бы и человеческая рука, хотя значение их остается неразгаданным.»

Солнечные блики играют на широкой черной спине гладкого кита, отдыхающего на поверхности воды. Еще есть китобои, которые осмеливаются вонзать гарпуны в этих великолепных и безобидных животных.

В большом стаде эти таинственные жесты бывают порой настолько очевидны, что китоловы, как я слышал, считают их сродни масонским знакам; они полагают, что таким способом кит вполне сознательно беседует с внешним миром[4].