Жизнь на двоих

Вторым испытанием стала пришедшая в голову во время завтрака с родными неожиданная мысль, от которой София похолодела и чуть не выронила ложку. Предохранялся ли Арен? Она-то думать забыла о подобном, а он?..

Вспоминая, как он вспыхивал пламенем, с какой страстью ласкал ее и как смотрел – словно на чудо, – София сомневалась, что Арен подумал о противозачаточном амулете. Может, он у него встроен в браслет связи? Для обычных людей это дорого, но он ведь император. В любом случае надо спросить, стоит ей что-то предпринимать или нет.

Третьим испытанием было возвращение в ее комнату во дворце. Дознаватели здесь, естественно, порылись, и София перебрала вещи и положила на место рисунки – они почему-то оказались на столе, – чувствуя неловкость из-за того, что какое-то время назад тут рылись незнакомые люди, а она тогда считалась погибшей.

А потом огонь в камине вспыхнул, и София, тоже вспыхнув от радости, бросилась навстречу вышедшему из пламени Арену.

– Я на две секунды, – сказал он, прижимая ее к себе и целуя в макушку. – Софи, я забыл про…

– Да-да. – Она улыбнулась, обнимая его крепче, и зажмурилась от счастья, что он вновь рядом с ней. – Я тоже вспомнила.

– Сходи к Тадеушу сегодня, я попрошу его принять тебя. Он скажет, что нужно сделать.

– Я сама могу заказать настойку через городскую аптеку…

– Не нужно. – Арен покачал головой и вздохнул, уткнувшись носом в ее волосы. – Лучше через врача все делать. В дальнейшем я восстановлю заклинание на браслете связи, и можно будет не беспокоиться. – Он вновь вздохнул и тихо признался: – Не хочу уходить.

София чувствовала, что он не хочет – его эмоции ощущались как ласковое прикосновение теплой ладони, они грели, словно кружка горячего чая в морозный день.

– Мы скоро встретимся, – прошептала София и посмотрела Арену в глаза. – И я буду с тобой всегда-всегда.

От его улыбки плеснуло радостью, но радость эта чуть горчила осознанием хрупкости происходящего.

– До встречи, моя Софи, – сказал император тепло и, коснувшись коротким поцелуем ее губ, ушел через камин.

Они встретились через полчаса, и эта встреча оказалась четвертым испытанием для Софии, но не из-за Арена, а из-за Агаты с Александром.

Нет, София по-прежнему не жалела. Но когда дети, радостно галдя, побежали ей навстречу и она опустилась на колени, обнимая их, – ее затопило сожалением.

Как было бы замечательно, если бы Арен любил Викторию. Как было бы прекрасно, если бы у них была крепкая и верная семья. Такие искренние и светлые дети, она их так любит, но их мама и папа существуют отдельно друг от друга, они не вместе. Сейчас Агата и Александр этого еще не понимают, но когда-нибудь поймут, и им тоже станет больно. И кто знает, как они начнут относиться к ней после этого? Не решат ли, что во всем виновата София, что из-за нее папа не любит маму?..

Она подняла голову и посмотрела на Арена. Он тоже смотрел на нее, улыбаясь с грустным пониманием, и теперь в его эмоциях не было ничего, кроме горечи.

«Я не жалею», – послала она ему ментально мысль и беззвучно прошептала, глядя в глаза:

– И никогда не пожалею.

Горечь уменьшилась, тяжесть в области сердца тоже ушла, и София замерла, сжимая в объятиях Агату и Александра и слыша внутри себя родной голос, наполненный искренним чувством – тем самым, которое вернуло ее из смерти в жизнь:

«Я люблю тебя. Пожалуйста, не грусти».

Отвечать ментально у Софии не было сил, поэтому она просто кивнула и негромко поинтересовалась:

– У нас сегодня каникулы, ваше величество, или?..

– Каникулы до понедельника, – ответил Арен ровно и спокойно, словно и не вел с ней только что безмолвный диалог. – Сегодня и завтра развлекайтесь. Можете позаниматься игрой на фортепиано, если хотите, но учителя придут только в понедельник.

– А ее величество?..

– Виктория сегодня в оранжерее. Освободится как обычно или чуть раньше.

– Софи! – воскликнула Агата, оглядываясь на своего отца. – А пойдем в бассейн! Будет почти море, только поменьше.

– Да! – подтвердил Александр. – И дядю Алчи с собой надо взять.

– Возьмите, – кивнул император, наклонился, расцеловал детей и осторожно коснулся ладонью запястья Софии. – До встречи на обеде, мои прекрасные.

И, только когда Арен вновь ушел в огонь, София вспомнила, что хотела обсудить с ним странное поведение Виктории. И об этом она тоже забыла… Впрочем, неудивительно.

Последние два дня Виктория старательно записывала для Силвана все свои радости и во время этого записывания словно проживала их еще раз и улыбалась, вспоминая.

Странно и удивительно, почему раньше она толком не могла ничему радоваться? Практически любое хорошее событие перекрывалось негативом, Виктория это точно помнила. Негатив этот возникал по любому поводу, и теперь, анализируя собственное поведение, императрица немного удивлялась – почему она постоянно была настолько раздражена? Ведь злилась из-за каких-то мелочей, зачастую даже вспомнить стыдно. Особенно если эта злость относилась к Арену.