Жизнь на двоих

– А теперь насчет вашей вчерашней ссоры с Софией, – отчеканил император, и безопасник побагровел, а в эмоциях его вновь появилось смятение. – Подойди ближе.

Вагариус приблизился к столу, и Арен, привстав, поставил на него печать молчания. А затем произнес уже гораздо мягче:

– Вано, тебе ни к чему беспокоиться. Я не собираюсь трогать твою внучку.

Удивление, неверие, радость… даже почти счастье.

Жаль, что он не может чувствовать то же самое. В эту секунду император ощущал горечь.

– Вы… говорите правду?

– Естественно, – произнес Арен так спокойно, как мог. – Я не для того спасал Софию, чтобы портить ей жизнь. Я так же, как и ты, не желаю ей зла. Все, иди.

Вагариус, по-прежнему багровый, поклонился.

– Спасибо, ваше величество.

В эмоциях его было столько благодарности, что императора затошнило и он все же поставил эмпатический щит.

– Не за что, – усмехнулся Арен, надеясь, что у него хватит сил сдержать слово.

Задание Силвана Виктория доделала с трудом – настолько ее уязвили сказанные Ареном слова.

«Я не припомню, чтобы ты хоть что-то делала ради меня».

Она так переживала из-за этого, что совершенно не могла сосредоточиться на хороших воспоминаниях. Ей было очень больно и безумно обидно. Как он может так говорить? Она все делала ради него! Все, что могла! Но ему ничего и никогда не было от нее нужно.

Виктория всхлипнула и вздохнула, вспомнив, как однажды, в первый год их брака, она подготовила мужу подарок на день рождения – вырастила в оранжерее редкую золотую розу, выведенную в Корго. Арен спокойно поблагодарил и, вместо того чтобы оставить цветок в своих покоях, приказал высадить его в оранжерее, а на ее вопрос, зачем он это сделал, невозмутимо ответил: «Цветы должны расти в саду». Виктория возразила, сказав, что золотые розы прекрасно чувствуют себя и в комнатах. «И все же лучше они себя чувствуют в саду. Кроме того, я не люблю растения в помещениях», – отрезал Арен, и больше они к этой теме не возвращались. Да и подарков на день рождения Виктория ему больше не делала – не представляла, что можно придумать, чтобы подаренное не оказалось выброшенным за ненадобностью. Однажды она спросила, что он хочет получить на день рождения, и Арен ответил, усмехнувшись: «Я бы хотел выспаться, Вик. Но с этим мне никто помочь не может. Отправимся в этот день на море и постараемся хорошенько отдохнуть».

Вот так и получилось, что единственное, чем Виктория могла порадовать мужа, были дети. Она, не особенно любившая чужих малышей, забеременела и родила, потому что так хотел Арен. И, глядя на то, как он радуется, укачивая новорожденную Агату, радовалась сама. Он заразил ее своей любовью к детям, и Виктория вскоре начала их обожать – и своих, и чужих.

Она не сразу разобралась в том, почему Арен так любит общаться с детьми, невольно сравнивая мужа с собственным отцом, который терпеть не мог этих «крикливых существ». Потребовалось время, прежде чем Виктория поняла, что дело в эмпатии. Арену нравились чистые эмоции, он отдыхал душой, находясь рядом с детьми. «Жаль, что я не слышу Агату и Александра», – сказал он однажды, и Виктория наконец смогла осознать, почему Арен, который всегда казался ей не слишком общительным и вообще нелюдимым, так расцветает рядом с любыми малышами.

Почему же он считает, что она ничего не делала ради него? А как же ненавистные обязанности императрицы, ее долг посещать всевозможные мероприятия и учреждения – разве это не ради мужа? А дети? Разве Виктория виновата в том, что Арену она никогда не была нужна сама по себе?

Да, наверное, муж сказал так, потому что не любит ее. Иначе давно заметил бы, что она ради него на все готова. Но что она может сделать, если ему ничего не в радость? Арену не надо, чтобы она что-то делала.

Виктория словно раздвоилась. С одной стороны, эти рассуждения казались ей правильными, а с другой – она понимала, что это все же не совсем так. Именно поэтому хотела поскорее увидеться с Силваном и обсудить свои мысли.

Из-за поездки на море сеанс с психотерапевтом был перенесен на более раннее время, и Виктория отправилась в салон сразу после завтрака, оставив детей с Анной.

Бодрый и улыбающийся врач пришел через пару минут после нее, когда Виктория уже успела съесть пару конфет и теперь наливала себе чаю, чтобы запить сладость во рту.

– Доброе утро, ваше величество, – сказал он дружелюбно, опускаясь на диван. – Как у вас сегодня настроение?

– Переживательное. Очень много мыслей, с которыми сложно справиться. Будете чай?

– Конечно. – Силван кивнул и взял у нее чайник. – Вы готовы поделиться этим со мной?

– Да, я даже ждала вас, чтобы обсудить то, что меня беспокоит, – призналась Виктория. – Из-за этих мыслей я не совсем справилась с вашим заданием, как мне кажется. Отвлеклась на другое. Однако я поняла, почему вы попросили меня сделать именно это. Я сказала в прошлый раз, что меня никто не любил. Это не совсем правда – у меня была замечательная мама, с которой мы очень дружили. У меня много хороших воспоминаний, связанных с ней.