Жизнь на двоих

Император кивнул, и она просияла, как ребенок, увидевший подарок под елкой на Праздник перемены года.

– Только я сам разденусь, Вик. Так будет быстрее.

– Да-да, конечно…

Он отвернулся и принялся снимать с себя одежду, по привычке аккуратно складывая ее, и как только остался в одном нижнем белье, жена вдруг прижалась к нему сзади, обняв обеими руками и уткнувшись лицом между лопаток.

Арен чувствовал, что она совершенно голая, и желание отодвинуться от этого было еще острее.

– Вик, ты не забыла, что Тадеуш нам запретил? – спросил он спокойно, застыв на месте. – Месяц никакой близости. Тебе нельзя.

– Но тебе-то можно, – шепнула она с неуверенностью в голосе. – Арен, пожалуйста. Я…

– Я устал, Вик. Давай лучше просто поспим. – Не дожидаясь, пока супруга приступит к более решительным действиям, Арен развернулся, подхватил ее на руки и понес к кровати. Он прекрасно знал, что Виктория, несмотря на восьмилетний брак с ним, в вопросе соблазнения мужчины не слишком опытна. В постели она всегда исполняла пассивную роль, и сейчас это его полностью устраивало – Арен понимал, что настаивать жена не решится.

Так и получилось. Как только Виктория оказалась под одеялом, она прильнула к нему, обнимая, и замерла, нерешительно заглядывая в глаза.

– Спи, – сказал он, погладив ее по плечу, и усмехнулся с горечью: – Успеешь еще меня потрогать. Вся жизнь впереди.

В первый рабочий день в детском саду София устала так, что вечером отправилась спать сразу после ужина. Ничего особенного не случилось, но смена обстановки и количество детей – пятнадцать вместо двоих – подействовали на нее буквально силовыжимательным образом. Но была в такой усталости и обратная, положительная сторона: Софии оказалось почти некогда думать об Арене. Конечно, она все равно думала о нем, особенно утром и перед сном, но днем, полностью загруженная работой, не успевала.

– Чуть не забыла. Тебе пришло письмо, – сказала Синтия, как только София встала из-за стола и сообщила, что пойдет к себе. – Днем почтомаг запищал, я вытащила. Судя по штемпелю, оно из дворца.

Вагариус, в этот момент увлеченный ужином, немедленно положил вилку и с тревогой посмотрел на Софию, чье сердце вдруг забилось, как шальное, подпрыгнув к самому горлу.

Она взяла конверт из рук Синтии, вгляделась в надпись – строчки расплывались перед глазами, растекаясь, как акварельные краски по бумаге, но она все же смогла различить буквы и выдохнула, не понимая, чего в ней сейчас больше – радости или разочарования.

– Это от Агаты с Александром, – произнесла София тихо, погладив ладонью корявенькие буковки в собственном имени. – Спасибо, мама. Я пойду.

– Софи… – начал Вано, кажется, намереваясь встать из-за стола, но она качнула головой, и Вагариус остался на месте.

– Не надо. Все хорошо.

У себя в комнате София дрожащими руками открыла конверт и, увидев внутри рисунки Агаты и Александра, не выдержала – беззвучно разрыдалась, зажмурившись и закрыв лицо руками.

Она сидела так несколько минут, пытаясь успокоиться, и, когда наконец поток слез иссяк и дыхание немного выровнялось, стала смотреть рисунки. И тут же вновь заплакала, улыбаясь одновременно от боли и умиления.

Агата нарисовала Александра, а Александр – Агату, и, несмотря на то что рисунки получились совсем простыми, особенно у мальчика, София смогла узнать их обоих. Она улыбалась, разглядывая знакомые и любимые черты, и всхлипывала, обводя пальцем линии и представляя, как могла бы учить их сейчас…

Третьим листком оказалось письмо, написанное Агатой.

«Софи!

Мы очень скучаем! Пытаемся уговорить папу вернуть тебя! Но он вредничает!

У меня сегодня была математика и история. Алекс весь день провел с мамой. Без тебя скучно! Пожалуйста, напиши нам!

Агата и Алекс».

София рассматривала каждую букву, представляя, как девочка писала это письмо, пыхтя от усердия, и вновь плакала и улыбалась. Защитница, неужели настанет день, когда они забудут ее, перестанут писать и скучать?

Она знала, что настанет. И хорошо бы он настал поскорее, чтобы они больше не мучились, не страдали. Пусть живут дальше, пусть радуются и растут счастливыми.

Взяв листок бумаги и ручку, София села за ответное письмо.

«Дорогие и любимые мои дети!..»