Жизнь на двоих

Император посмотрел на то, что отдал ему Янг. Строчки перед глазами отчего-то плясали, виски сдавило, как тогда, после гибели Софии, но Арен все-таки разобрал слова.

«Пока Альго носят Венец, мы не умрем, вечно будем гореть, не сгорая, не давая Бездне шириться и защищая своих потомков от ее порождений. Мы станем живым щитом, стеной между жизнью и смертью и никогда не умрем, пока горит огонь наших душ».

Мурашки бежали по телу, захотелось то ли выругаться, то ли выпить.

– Они читали эти заклинания все одновременно. Выбирали сами то, что им хотелось, что угодно, главным условием оставалась краткость и простота формулы, которую Анна записала на Венец. Эти формулы нужны были только для связи, для связи между родами, чтобы им было за что цепляться, и связь эта стала как можно крепче. Они прочли эти заклинания, а потом совершили ритуальное самопожертвование – все вместе, одновременно, сожгли самих себя. Этот огонь мы и видим до сих пор.

Арен так и не понял, кто из них сказал это, Рон или Эн, да и не важно – он просто уперся кулаками в стол, глубоко дыша и пытаясь успокоить бешеный стук сердца.

Конечно, они и раньше предполагали, что Геенна – множество абсолютных энергетических щитов, но что это значит по-настоящему, до императора дошло только сейчас.

– Защитник…

– Мне кажется, поэтому все кровные артефакты, закаленные пламенем Геенны, имеют подобие сознания, – почти прошептала Эн. – Они связывают нас… с ними. Со всеми ними.

– Значит, вот почему мне иногда при пробуждении Геенны кажется, будто я слышу чей-то шепот, – проговорил Арен глухо. – Но я никогда не могу разобрать слова.

– Вы связаны с ними напрямую, больше, чем кто-либо другой, – сказал Янг. – Они стали щитом. Назначение щита – защита, и, когда границы нарушают, они предупреждают вас об этом.

– Не понимаю, почему у меня в таком случае глаза не огненные, а черные, – грустно усмехнулся император и с удивлением посмотрел на Рона, когда тот ответил:

– Это Бездна. – Артефактор вытащил из папки еще одну бумагу и передал ее Арену. – Она была когда-то такой.

На листке оказалось нарисовано… нечто. Другого слова император и подобрать-то не мог. Расщелина в форме вытянутого овала – как озеро, только наполненное абсолютно черной водой.

– Анна Альго описывала Бездну как провал, дырку в земле, – произнесла Эн. – Этот провал будто бы светился, но свет этот словно был черным, то есть провал не создавал его, а поглощал окружающее.

– Не свет, а тьма, – пробормотал Арен, возвращая листок Янгу. – Значит, ее частичка отражается в моих глазах.

– По-видимому, это так, ваше величество.

После разговора с Роном и Эн Арен не выдержал и все-таки перенесся к Софии. Пусть всего на несколько минут, но он должен ее увидеть.

Она кинулась ему навстречу, как только он вышел из камина, обнимая и целуя одинаково крепко, и с нежностью прошептала:

– Пришел…

– Я ненадолго, Софи. – Арен сжал ее талию, вдыхая носом воздух возле виска и наслаждаясь чудесным, теплым и свежим ароматом девушки. – Всего на пару минут.

– Я понимаю, но я все равно рада.

София целовала его, дрожа от радостного нетерпения, и император не удержал пламя, ярко и страстно вспыхнув. Она засмеялась, погладив его по плечам и груди, посмотрела лукаво, призывно – и Арен едва не застонал от желания и досады на то, что вскоре нужно будет уйти.

– Что ты сказала сегодня Алексу, чтобы он не капризничал? – спросил император, склоняясь к бархатной шее девушки, и коснулся губами мягкой кожи. – И не просился на интервью вместе с Агатой?

– Ах, вот что тебя интересует, – протянула София весело. Ладони ее легко скользили по его спине, и хотелось, безумно хотелось забыть о данном Виктории обещании и остаться здесь. – А я-то думала…

– Меня интересует все, что касается тебя, мое счастье, – произнес Арен, прижимаясь губами к ямке в основании шеи. – Абсолютно все.

– Я сказала: «Пусть идут. У них свои секреты, а у нас с тобой – свои».

– Вот, значит, как. – Император усмехнулся. – Секреты у них. От нас с Агатой, но главное – от меня! Безобразие.

– Да… – выдохнула София, и от этого вздоха Арен вновь вспыхнул, опуская руки с талии ниже и ощущая, как кровь в его жилах начинает гореть.

– Я приду позже, – сказал он тихо и хрипло, полыхая пламенем и сжимая упругие полукружия. – Позже, когда Виктория уснет.

– Да, – выдохнула София еще раз. – Конечно, приходи.

Арен вышел из камина, когда Виктория уже легла, но уснуть не успела – лежала и думала о том, куда ее муж может отлучаться по вечерам.