Жизнь Микеланджело

Вслед за проектом памятника Юлию II рухнул проект гробницы Медичи. 25 сентября 1534 г. Климент VII умер. Микеланджело, на его счастье, не было! в то (время во Флоренции. Уже давно жил он там в беспокойстве, так как герцог Алессандро Медичи его ненавидел. Не питай он такого уважения к папе [206], он велел бы убить Микеланджело. Враждебность его еще обострилась после того, как Микеланджело отказался содействовать порабощению Флоренции и не захотел возводить башню, которая господствовала бы над городом: черта мужества, показывающая, насколько велика была в этом робком человеке любовь к родине. С этих пор Микеланджело всего ожидал со стороны герцога, и когда Климент VII умер, он своим спасением был обязан исключительно случаю, которому угодно было, чтобы он в ту минуту находился вне Флоренции [207]. Он туда больше he вернулся. Ему не пришлось больше ее увидеть. Вопрос о капелле Медичи отпал, она никогда не была окончена. То, что нам известно под этим именем, имеет лишь отдаленное отношение к тому, о чем мечтал Микеланджело. До нас дошел, самое большее, скелет стенных украшений. Не только Микеланджело не окончил даже половины статуй [208]и картин, которые он задумал [209], но, когда позднее ученики старались восстановить и восполнить его замысел, он не был даже в состоянии сказать им, в чем этот замысел состоял [210]: такоЕо было его отречение от всех начинаний, что он все позабыл.

23 сентября 1534 года Микеланджело вернулся в Рим, где ему суждено было остаться до самой смерти [211]. Он покинул его за двадцать один год перед тем. За эти двадцать один год он сделал три статуи для неоконченной гробницы Юлия II, семь неоконченных статуй для неоконченной гробницы Медичи, неоконченное преддверие Лауренцианы, неоконченного Христа для святой Марии — на — Минерве, неоконченного Аполлона для Баччо Валори. Он потерял свое здоровье, свою энергию, свою Есру в искусство и в родину. Он потерял брата [212], которого любил больше других. Он потерял отца, которого обожал [213]. В память того и другого он сотворил поэму, полную изумительной скорби, неоконченную, как и все, что он делал, всю горящую желанием умереть:

………………………………………….
Коль небом взят теперь от нашей скорби,
Меня ты пожалей, — как труп живу я.
……………………………………………
Божествен стал ты, смертью смерть минуя.
Уж не изменится ни жизнь, ни воля.
(Пишу, почти что зависть в сердце чуя.)
Ни время уж теперь к тебе, ни доля
Не смеют приступить, что нас учили
Лишь зыбкой радости и твердой боли.
Нет облаков, что солнце нам мрачили,
Часов уж не насилуешься рядом,
И тот не подчинен нужде и силе.
Ваш блеск земным не затемнится чадом,
От дня светлейшего светлей не будет.
………………………………………………………
Душа пример ваш смертный не забудет,
Отец любимый……………………………………..
Не худшее есть смерть, как то считают,
Кому как первый день есть день последний, —
Ступени, что нас к богу приближают.
Там, верю, путь твой ярче и победней,
Там встретимся, когда к небес вершинам
Возьмется сердце от юдольной бредни
И коль любовь между отцом и сыном
Сильнее там, где все добро сильнее [214].

Ничто не удерживает его больше на земле: ни искусство, ни честолюбие, ни нежность, ни надежда, какая бы ни была. Ему шестьдесят лет, жизнь его кажется оконченной. Он одинок, он не верит больше в свои произведения; у него тоска по смерти, страстное желание вырваться наконец от этих «перемен существа и желаний», от «неистовства часов», от тирании «необходимости и случайности».