Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается

За последние несколько лет многие люди спрашивали меня: «Как вообще можно жить в такое время, как наше?» Они чувствовали себя подавленными от одной только мысли о том, что на смену общественному договору, устанавливающему рамки уважения, взаимодействия, честной игры и образованности, пришел цинизм, коррупция и деградация ценностей. Ответ на их вопрос прост: «А почему нет?» Каждая эпоха переживала свои трудности, и многие из наших проблем – это проблемы развитого мира. Большинство из нас привыкли воспринимать пищу, кров и относительную безопасность как должное. На самом деле мы живем намного проще, чем жили наши предки, намного легче, чем даже во времена Юнга. И мы поступаем правильно, обращаясь к тем, кто прошел через эти бурные моря. В эпоху культурных сдвигов, смены парадигм, межвременья и личностных кризисов все вместе и каждый в отдельности мы должны прийти к следующему:

• нас должно определять то, что скрыто глубоко внутри нас: наши ценности и наши поступки;

• нами не должны руководить действия других, в особенности нездоровых людей;

• какими бы ни были главные мифы существующей эпохи, цивилизация всегда зависит от хороших людей, делающих все необходимое для каждодневного поддержания общества.

Таким образом, у каждого из нас есть свое социальное и личное предназначение в деле исцеления эпохи. Дети должны получать заботу и образование. Больницы должны быть доступными для всех, полиция должна поддерживать порядок на улицах, учителя – учить и так далее. Мир зависит от того, чтобы каждый из нас как можно чаще проявлял себя с наилучшей стороны. Дар глубинной психологии заключается именно в том, чтобы помочь нам отыскать собственный «локус знания» и дать нам компас, чтобы наметить правильный путь.

3 Что такое глубинная психология и почему она так важна?

Сознание не спящая материя. И, даже если б звезды все сложились вместе, они не распознали б все равно весны.

Джек Гилберт

В XIX веке, как известно, психологии не существовало. Эта неоперившаяся дисциплина, рожденная страданием, только нащупывала свою шаткую опору в таких приемлемых «науках», как изучение «разума». Этот акцент на разуме не объяснял всего того, что сегодня мы воспринимаем как само собой разумеющееся – силу бессознательного, роль комплексов, архетипические процессы формирования личности и т. п., но это был первый шаг.

Со временем это робкое начало переросло в отчаянную потребность доказать, что психология достойна быть включенной в академический, медицинский и профессиональный мир. Эта глубокая потребность наблюдается в сфере психологии и сегодня на фоне вызывающего сожаление раскола, ставящего эмпирические оценки ценностей превыше мифопоэтического мира, в котором мы все живем. Несмотря на благие намерения, этот сдвиг в сторону материализма слишком часто сужал и упрощал человеческое состояние, подводя к выводу, что реальность – это исключительно осязаемые и измеряемые вещи, и пренебрегая тем фактом, что все мы существуем в поле необъяснимых тайн.

Юнг отмечал, что психология начала развиваться лишь в конце XIX века и стала последней из социальных наук потому, что главным посредником в областях, которые она исследует, когда-то выступали племенные мифы и религиозные верования. Иными словами, если кто-то хотел узнать правильный курс действий, получить общую картину, то в большинстве случаев ответы на такие вопросы черпались из общепринятых источников – возможно, получались от местных шаманов или других религиозных институтов. Если кто-то сталкивался с внезапными личностными переживаниями или межличностными проблемами, можно было обратиться к священным писаниям, древним историям, где все уже было описано. Глубинная психология в ее современном виде, отмечал Юнг, должна была возникнуть хотя бы потому, что все эти авторитетные источники утратили свою способность связывать отдельно взятых людей и даже целые племена с энергиями, выходящими за рамки личности. И эта смена «авторитета» продолжается и в нашу эпоху, представляя собой величайший в истории человечества переход сил от коллективного к индивидуальному, насколько последнее может справиться с этим.