Жизнь Марии Медичи

— Мадам! Ваше Величество! Вы должны понять, что это огромный труд, и в моей мастерской в Антверпене, где у меня почти три десятка помощников и учеников…

— Перебирайтесь в Париж, — перебила его Мария Медичи, — и работайте с таким числом людей, которое вам только может понадобиться! Даю вам полгода!

— Всего полгода? Но смилуйтесь!

— Не умоляйте понапрасну, месье Рубенс! — отрезала Мария Медичи. — Подумайте лучше о том, что ваши прекрасные творения вознесут вас на самую вершину славы…

И Рубенс справился с поставленной задачей. Ему просто ничего другого не оставалось, как справиться. Спорить с женщинами — это все равно, что черпать воду решетом. С такими же женщинами, как Мария Медичи, спорить было вообще бесполезно…

После приема в украшенном Рубенсом Люксембургском дворце Мария Медичи и Анна Австрийская сопровождали Генриетту и приехавшего за ней герцога Бекингема до Амьена, где красавец Бекингем и Анна ухитрились остаться наедине и дать повод заговорить об их увлеченности друг другом.

Последствия этой истории, хорошо известной по произведениям Александра Дюма, оказались не самыми приятными для французской королевы, Бекингему запретили появляться во Франции, и это зародило в душе у Анны глубокую антипатию к кардиналу де Ришелье, который был, как она считала, главным виновником всей этой провокации.

Тем не менее отношения с Англией были установлены, но это явно не предполагало улучшения отношений с Испанией. В результате кардиналу пришлось тонко балансировать между необходимостью уважать происпанские чувства в окружении Марии Медичи и растущей заинтересованностью в союзе с англичанами. Англия и Испания в то время просто ненавидели друг друга, и, несмотря на всю свою хитрость, кардиналу так и не удалось примирить две эти противоречащие одна другой цели. В результате отношения Франции с Англией в 1625 году стали ухудшаться (тем более что стало ясно, что брак Генриетты и Карла никуда не годится).

Положение стало совсем драматическим, когда ухудшились отношения и с Испанией, недовольной франко-английским браком.

Обстановка во Франции также начала обостряться. Число недовольных правлением кардинала де Ришелье росло, капризная и непредсказуемая Мария Медичи по обыкновению поддержала оппозицию, и это вновь стало угрожать единству королевства.

Кардинал де Ришелье чувствовал, что наступил решающий момент его политической карьеры: на него одновременно навалились и груз королевского доверия, и ощущение все увеличивающегося разрыва между его собственным политическим мышлением и взглядами Марии Медичи, уходящими корнями в оголтелый католицизм.

Раньше он озвучивал свои идеи голосом Марии Медичи. Теперь он аналогичным образом строил свои отношения и с королем. Уладить все это было крайне сложно, тем более что Людовик был склонен всегда и во всем отстаивать свою независимость от матери.

Пока суд да дело кардинал де Ришелье стал первым министром Людовика XIII. (На этом посту он бессменно пробудет восемнадцать лет, три месяца и двадцать дней, вплоть до самой своей смерти.)

Оказавшись на новом посту, он еще раз оглядел безрадостную картину: внутренняя разобщенность страны, слабость королевской власти при наличии мощной оппозиции, истощенная казна, непоследовательная, пагубная для интересов Франции внешняя политика. Как исправить положение? На этот счет у него были совершенно определенные намерения, но это уже тема для совершенно другого повествования.

* * *

А что же в это время делала Мария Медичи?

Кардинал де Ришелье «подмял» под себя короля и постепенно, но очень методично расправился со всеми своим противниками. При этом королевское семейство оставалось к нему враждебным.

Герцог Гастон Орлеанский, единственный брат короля, плел бесчисленные заговоры с целью усиления своего влияния. 25 апреля 1626 года он достиг 18-летнего возраста, был весьма приятным внешне юношей, любимцем Марии Медичи, но при этом буйным, безалаберным и беспутным, причем с такими же непомерными амбициями, как и у его матери.

Он также был предполагаемым наследником престола и достаточно взрослым, чтобы жениться. Многим уже казалось вполне вероятным, что он сам скоро станет королем Франции. К тому же Анна Австрийская, которой исполнилось 25 лет, совсем не имела супружеских отношений с Людовиком XIII, и к 1626 году надежды на мужского наследника по прямой линии стали совсем слабыми. Естественно, в таких условиях вопрос женитьбы Гастона приобретал особую политическую важность. Если бы он остался холостяком, трон мог перейти к принцу де Конде из королевского рода Бурбонов или к его наследникам.

Чтобы легче было понять всю сложность ситуации, напомним, что Бурбоны — это младшая ветвь дома Капетингов, династии французских королей, названной по имени ее основателя Гуго Капета, правившей во Франции с 987 по 1328 год. После смерти короля Карла IV эта линия прервалась, и корона перешла к Филиппу VI из рода Валуа, которого сам Карл IV, умирая, назначил регентом королевства. После этого представители дома Валуа правили во Франции вплоть до 1589 года.