Жизнь Магомета

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Хенда возбуждает Абу Софиана и курайшитов к отмщению за смерть ее родных, убитых в Бедерской битве. Курайшиты выступают в сопровождении Хенды и ее товарок. Ухудская битва. Жестокое торжество Хенды. Магомет утешается женитьбой на Хенде, дочери Омейя

По мере того как власть Магомета возрастала в Медине, все более увеличивалась вражда курайшитов в Мекке. Абу Софиан начальствовал в священном городе и был постоянно подстрекаем к войне женой своей Хендой, неистовая злоба которой не могла успокоиться до тех пор, пока кровная месть ее не настигнет убийц ее отца и брата. Акрема, сын Абу Джаля, наследовавший ненависть своего отца, также требовал мести. И вот, на третий год хиджры, через год после Бедерской битвы, Абу Софиан выступил во главе трех тысяч воинов, преимущественно курайшитов, хотя тут находились также и арабы из племен катана и техама. Семьсот человек было снабжено латами, а двести — лошадьми. Акрема был одним из начальников, как и Халид ибн ал-Валид, неоценимый воин, получивший впоследствии громкую известность. Знамена, развевавшиеся перед войском, несли воины из рода Абд ал-Адара, ветви племени курайшитов, пользовавшейся наследственным правом занимать первые места в совете, в битве и нести знамя впереди войска.

За войском шла мстительная Хенда с пятьюдесятью главными женщинами Мекки, родственницами людей, убитых во время Бедерской битвы; они то оглашали воздух воплями и рыданиями об умерших, то воодушевляли воинов звуками тамбуринов и воинственных песен. Проходя мимо деревни Абва, где похоронена была Амина, мать Магомета, люди с трудом удержали Хенду от намерения вырыть ее кости из могилы.

Ал-Аббас, дядя Магомета, оставшийся в Мекке и считавшийся врагом новой веры, видя, что гибель грозит его племяннику, если на него нападут неожиданно, послал тайно уведомить его о грозящей ему опасности. Магомет находился в деревне Коба, когда посланный прибыл к нему. Он немедленно вернулся в Медину и созвал совет из главных своих приверженцев. Выставляя на вид то обстоятельство, что силы их недостаточно велики, чтобы встретить неприятеля в поле, он советовал ожидать нападения в Медине, где женщины и дети могли помогать им, бросая камни с крыш домов. Старшие из его последователей присоединились к его мнению, но молодые, как всегда горячие и к тому же гордые недавней Бедерской победой, требовали битвы в открытом поле.

Магомет уступил их требованию, но когда они начали собирать силы, то едва оказалась тысяча человек войска; только одна сотня владела латами, а конных было не более двухсот. Сердца тех, которые так недавно громко требовали открытого боя, теперь поостыли, и они охотно встретили бы неприятеля, не выступая за стены города; но тут возразил им Магомет: «Нет, — сказал он, — несвойственно пророку, вынув саблю, влагать ее снова в ножны, не выступив, поворачивать вспять, пока Бог не решит, на чьей стороне должна быть победа». И он повел свою армию вперед. Часть ее составляли евреи и хазрадиты под предводительством Абдаллаха ибн Обба-Солула. Магомет отклонил участие евреев, если они не примут ислама; а так как они на это не согласились, то он приказал им вернуться в Медину; в ответ на это их предводитель Абдаллах повернул обратно, увлекая за собой и хазрадитов, в силу чего армия Магомета уменьшилась до семисот человек.

С этой незначительной силой пророк расположился на горе Ухуд в шести милях от Медины. Местность эта была отчасти защищена крутыми холмами; впереди он расставил стрелков для защиты от нападения кавалерии. Пророк был защищен шлемом и двумя панцирями. На сабле высечены были слова: «Страх ведет к бесчестию, а слава всегда впереди. Трусость никогда не спасает человека от его судьбы». Так как он не намеревался принимать деятельного участия в битве, то передал свою саблю храброму воину Абу Дуджане, поклявшемуся, что будет носить ее до тех пор, пока она не притупится. Сам же Магомет занял возвышенное место, с которого мог обозревать поле битвы.

Курайшиты, полагаясь на свою многочисленность, стройно подошли к подножию холма с развевающимися знаменами. Абу Софиан предводительствовал центром; на каждом крыле было по сотне всадников; левым командовал Акрема, сын Абу Джаля, правым — Халид ибн ал-Валид. В то время как они приближались к холму, Хенда и ее товарки ударяли в тамбурины и пели военные песни, в промежутках выкликая имена людей, убитых в Бедерской битве. «Смело, сыны Абд ал-Адара! — кричали они знаменосцам. — Вперед на бой, сцепитесь с врагом! Разите, не щадя! Пусть сабли ваши будут остры и сердца беспощадны!»