Жизнь Льва Шестова. Том 2

Твою статью обо мне я уже прочел. Я доволен, что ты ее написал в дружественном тоне. Русская критика меня всегда игнорировала, почти бойкотировала (исключение В.Розанов, который написал о книге «Смысл Творчества» четырнадцать статей). Но вместе с тем у меня было тяжелое чувство существования в разорванных мирах, которые не могут проникнуть один в другой. Как и всегда, Ты делишь мир на две части и относишь меня к другой части, что мешает индивидуализировать мою мысль. Ты ставишь меня в зависимость от Шеллинга, который никакой роли в моей жизни не играл. Шеллинг принадлежит к мистическому и натурфилософскому типу мыслей, который мне чужд и антипатичен, противоречит моему крайнему персонализму. Я действительно очень люблю Я.Беме и он имел для меня большое значение. Но я понимаю свободу иначе. У Беме Ungrund, который я истолковываю, как свободу, находится в Боге, как темная природа, для меня же свобода находится вне Бога. В этом смысле я скорее дуалист, чем монист, хотя все эти слова неудачны. Достоевский и Ницше играли гораздо ббльшую роль в моей жизни, чем Шеллинг и немецкий идеализм. Когда я говорю о безблагодатности Ницше или Киркегарда, то это совсем не имеет порицательного смысла; самого себя я тоже считаю мало благодатным. Но особенно меня поразило Твое неверное истолкование моих слов: «Киркегард умер, не получив Регины Ольсен, Ницше умер, не излечившись от ужасной болезни, и т. д.» Смысл обратный тому, который Ты мне приписываешь. Об этом нужно поговорить при свидании. Главное же вот что. Ты меня обвиняешь, что я навязываю свою истину, как общеобязательную, как долг, но Ты делаешь абсолютно то же самое. У Тебя есть абсолютная и очень исключительная истина и она обязательна для спасения от власти необходимости, от внушения змня. Обо всем этом лучше поговорить, хотя трудно убедить друг друга. Надеюсь, до скорого свидания.

Твой Ник. Бердяев

В одном Ты очень ошибаешься: я совсем не пастух, у меня нет никакого стада. Я человек боевой и думаю больше о враге, чем о стаде. (30.10.1938).

Три приведенных письма были опубликованы в журнале «Мосты» № 8, дек. 1961, а последнее вторично — в «Вестнике РХД» № 124, 1978.

♦

О ходе работы над статьей о Гуссерле мы узнаем из письма Шестова в редакцию «Русских Записок» и из письма

Шлецеру:

Сообщаю, что вчера закончил статью о Гуссерле — осталось только переписать начисто, на что потребуется дней десять, двенадцать, — т. к. переписка меня очень утомляет и приходится переписывать медленно. Статья значительно превысила размеры. Сократить я не мог, — т. к. тема меня слишком задевала: я хотел поделиться с читателями и воспоминаниями о моих встречах и беседах с Гуссерлем, нужно было изложить его учение, а также и мои споры с ним. (В редакцию, 6.10.1938).

Сейчас после возвращения из Шателя я начал писать статью «Памяти Гуссерля». Хотя статья небольшая — всего страниц 20 — но писание и переписка (я уже кончаю переписывать) так утомили меня, что уже на письма меня совсем не хватает, но мне очень хочется иметь от Вас весточку — очень меня Ваше здоровье тревожит — оттого не откладываю больше письма. Напишите хоть несколько слов — лучше ли Вам. Судя по тому, что в «Последних Новостях» Вы ничего не печатаете, я боюсь, что не лучше, и с нетерпением жду Вашего письма. Пожалуй, Вам придется задержаться в Амели: не ехать же в Париж с сухим плевритом. Правда, осень стоит у нас чудная — я по три часа в день провожу в лесу. Но каждый день это может окончиться.

Насчет статьи Фондана лучше поговорим при свидании. Мне только странно, что Вы так хвалили его статью о «Киркегарде» и браните статью об «Афины и Иерусалим». А между тем, обе написаны в одном стиле.

Что до «мира» — Вы правы, конечно. Не только не мир… — даже не тот мир, о котором говорится, что он лучше доброй ссоры.

Получили Вы статью Лазарева о Лекье? Очень она ему удалась. (Шлецеру, 16.10.1938).

20 октября Шестов послал статью о Гуссерле в редакцию «Русских Записок». Она появилась в декабре (см. стр. 206–207).

*

В октябре Фондан и Лазарев навестили Шестова. Шестов говорит Фондану:

Последнее время я писал статью о Гуссерле, но почувствовал, что если я буду писать больше, чем полчаса в день, я кончусь раньше, чем закончу статью. Таким образом, у меня оставался весь день свободным, и я читал индусов. Судя по тому, как я писал о Гуссерле, я вижу, что я никогда не смогу писать об индусах. Кто-нибудь другой, может быть, вы, напишет… Не так уж важно об

этом написать; что важно — это сами вопросы. Ничего нет замечательнее истории Будды. О нем говорили, и он сам это сказал, что он победил смерть. А как действует смерть? Она сначала у нас отнимает здоровье, возбуждает в нас отвращение ко всему, приучает нас к равнодушию. А что делает Будда? Точно то же самое. Он в нас вводит смерть до положенного времени. Он работает для смерти. Смотрите! Он был столь гениален, что убедил людей, что он победил смерть, а на самом деле он ей только служил.