Жизнь Людовика XIV

— Не сомневаюсь в этом, — ответила принцесса де Монпансье, — и, чтобы доказать вам мою уверенность в радости видеть меня в городе, я, как видите, не дала вам пройти и половину пути!

Во дворце принцесса выслушала приветственные речи представителей всех сословий и с этого момента стала распоряжаться в городе — все отдаваемые ею распоряжения приводились в исполнение немедленно.

На другой день в 7 утра принцессу разбудили предложением, что неплохо бы ей прогуляться по улицам Орлеана с тем, чтобы склонить на свою сторону те редкие умы, которые не присоединились к ее партии в первый день.

Король не отказывался от своего намерения въехать в Орлеан, и министр юстиции сделал еще одну попытку пробраться в город с королевским советом. Поэтому принцесса оценила всю важность сделанного ей предложения, и, послав просить к себе мэра и губернатора, вышла из дворца с намерением «погулять» вместе в ними по городу. По всем улицам были натянуты цепи, как это делается в городах, осаждаемых неприятелем, и когда ей предложили их убрать, она отказалась, сказав, что пойдет пешком. Принцесса прошла по главным улицам Орлеана, остановившись только перед Думой, чтобы сказать речь властям города, перед зданием тюрьмы, чтобы выпустить на волю арестантов, и в епископском дворце, чтобы пообедать. И лишь вечером принцесса возвратилась к себе.

Вскоре принцесса получила письмо от герцога де Бофора, который уведомлял, что не смог прибыть вопреки обещанию, так как был очень занят. Бофор, в надежде захватить особу короля, попытался перейти Луару у моста Жерго, но маршал Тюренн блистательным образом заставил его отступить и так храбро защищался, что герцог потерял множество храбрецов, в том числе и барона Сиро де Вито, прославившегося при Рокруа и замечательного тем, что стрелялся на пистолетах с тремя королями — Богемским, Польским, Шведским и последнему даже прострелил шляпу.

Эти известия очень опечалили принцессу. Она написала герцогам Бофору и Немурскому, приглашая для немедленного свидания, и во избежание возможных недоразумений назначила это свидание в гостинице предместья Сен-Венсен. Герцоги не замедлили явиться; приказав всем офицерам, приехавшим в качестве адъютантов, выйти, принцесса осталась с ними наедине, чтобы посоветоваться, с какой стороны повести армию. Герцог Немурский предложил переправить войско у Блуа, герцог де Бофор хотел идти прямо на Монтаржи. Действительно, послав корпус к Монторо, можно было завладеть реками Луара и Иона и перерезать дорогу на Фонтенбло. Оба твердо держались своего мнения и попросили принцессу высказать свое. Она взяла сторону де Бофора, что привело вспыльчивого герцога Немурского в сильный гнев, и, забыв всякое почтение к принцессе, он начал браниться и уверять, будто предложение Бофора имеет целью оставить принца Конде, а он, герцог Немурский, всегда останется верным своему слову и скорее отстанет от партии герцога Орлеанского, нежели пойдет на Монтаржи, как вздумалось герцогу де Бофору. Принцесса старалась доказать, что интересы принца Конде ей дороги, как ее собственные, но герцог Немурский продолжал сердиться и в ответ на все резоны твердил:

— Если пойдут на Монтаржи, я удаляюсь!

— Милостивый государь, — строго заметила принцесса, — если таково ваше намерение, то прошу вас меня об этом уведомить заранее, ибо в нашем положении очень нужно отличать друзей от врагов!

— Именно поэтому, — отвечал герцог Немурский, — мне и хочется сорвать личину с тех ложных друзей, которые обманывают принца Конде и собираются сделать то, что не сделали бы самые его смертельные враги!

— Про кого вы говорите? — с вызовом спросил де Бофор.

— Про вас! — также с вызовом ответил герцог Немурский.

Де Бофор дал герцогу пощечину, который ответил тем же и сорвал с головы противника парик; они обнажили шпаги и тогда принцесса приказала офицеру конвоя отобрать у герцогов шпаги. Однако герцог Немурский не дал своей шпаги, а де Бофор позволил принцессе увести себя в сад и там, встав на колени перед ней, попросил извинения за себя и своего зятя. Угомонив де Бофора, принцесса вернулась в гостиницу с намерением успокоить и другого герцога.

Принцесса долго уговаривала герцога Немурского, рассуждая о том, что подобные ссоры могут привести только к невыгодным для партии последствиям, а враги, как только узнают, обрадуются этому как победе. Герцог оставался непреклонным и грозил противнику местью, но настойчивая принцесса сумела настоять на своем, и герцог обещал попросить у де Бофора прощения и даже с ним обняться, что сделал, правда, самым недружелюбным образом. Хорошо или плохо, но принцессе удалось помирить врагов и, простившись с ними, она возвратилась в город, где народ начинал беспокоиться ее долгому отсутствию. Из своего дворца принцесса написала обоим герцогам, напоминая им об обещании жить в дружбе и согласии и приказывая войску двинуться вперед.

В следующую субботу принцесса получила письмо от отца, написанное в ответ на ее уведомление о взятии Орлеана: