Жизнь Ленина

Ленин говорил о том, что раньше солдат учили защищать царя и буржуев. А теперь красноармейцы себя защищают, свои дома и детей. От помещиков и буржуев защищают своё государство. Ленин говорил душевно и просто. Как раз о том, о чём думали тысячи красноармейцев возле кремлёвской стены. Думали красноармейские жёны. Жёны не плакали. Лишь туже стягивали ситцевые кофтёнки у горла. Да бледнели лицом. И старая Васина мать не кричала больше.

После митинга красноармейские отряды прямо с Красной площади пошли на вокзалы. И поезда повезли красноармейцев на фронт.

Ленин стоял на грузовике. Смотрел вслед уходящим. Сверкали на солнце штыки.

«Я, сын трудового народа…» — торжественно повторялась в душе Владимира Ильича красноармейская клятва.

КАЗЁННОЕ ИМУЩЕСТВО

Сотрудников в Совнаркоме было немного. Вдоволь каждому хватало работы. Но дело своё каждый любил, работали с радостью.

Владимир Ильич уважал небольшой коллектив совнаркомовских работников.

— Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан, — шутил Владимир Ильич.

Служащим нравилась его пословица.

— Мы маленькая рыбка, — смеялись они.

— Да удаленькая, — хвалил Владимир Ильич.

На заседание Совнаркома Ленин пришёл за пять минут до начала. Он всегда приходил заранее. Кипа разных сообщений и телеграмм ожидала его. Пока собирались наркомы, усаживались за длинный стол, покрытый зелёным сукном, Ленин кое-что прочитал. Часть бумаг отложил. Другие подписал. Некоторые вернул секретарю. И объявил заседание Совнаркома открытым.

Опоздавших не было. Все точно пришли к началу. Никому не хочется попадать в протокол. Или, хуже того, схватить выговор. Ленин за опоздания не миловал.

— Начинаем, — сказал Владимир Ильич.

Один товарищ стал сообщать, как обстоят дела с продовольствием. Он был членом продовольственной комиссии. У продовольственной комиссии все продуктовые запасы были безошибочно подсчитаны, до фунтика учтены, до полуфунта! Товарищ сообщил, по скольку можно в этом месяце выдавать трудящимся хлеба, соли и масла.

Скупо получалось. Детям побольше. Но всё равно скупо.

— Стариков одиноких не забудьте, — вставил Владимир Ильич.

Докладчик продолжал сообщение. Владимир Ильич, чуть склонив голову, слушал, чертил на листе квадратики и косые линейки.

Видно, туго, очень туго у нас с продуктовыми запасами, если докладчик на предложение Председателя Совнаркома ничего не ответил.

— Одиноких стариков нельзя забывать, — снова вставил Владимир Ильич. — Кто о них позаботится, если не Советская власть? Да, да! Мы бедны, но извольте найти выход, — и вопросительно взглянул в сторону наркома продовольствия: что скажет Александр Дмитриевич?

Александра Дмитриевича Цюрупу Ленин знал давно, с той поры, когда вернулся из ссылки. Владимиру Ильичу тогда Цюрупа сразу очень понравился. Весёлый. Голубоглазый, с копной вьющихся светлых волос.

Но, конечно, не во внешности дело: Александр Дмитриевич Цюрупа был замечательным революционером — вот в чём суть. И самоотверженным работником был, превосходным наркомом! С такими наркомами хорошо Ленину было работать.

Но что с ним? Ленин сдвинул брови, внимательно вгляделся в Цюрупу. Как исхудал! Ни кровинки в лице. Под глазами чёрные ямы.

«От голода. Изголодался Цюрупа!» — понял Владимир Ильич.

Вырвал из блокнота листок и, продолжая слушать докладчика, написал строгую записку Цюрупе, что надо заботиться о казённом имуществе, надо беречь, нельзя так запускать, неразумно.

Цюрупа прочитал, улыбнулся. Казённым имуществом Владимир Ильич называл здоровье особенно много работающих для государства людей. Цюрупа хотел ответить Владимиру Ильичу, что не один он голоден, все не досыта едят, как-нибудь дотянем до хороших времён, тогда уж наедимся.

Но товарищ из продовольственной комиссии кончил докладывать, и Цюрупа не стал писать ответную записку Владимиру Ильичу, а протянул руку, прося слово. Слишком важный обсуждался вопрос. Цюрупа должен высказать свои советы и мысли. Встал. И вдруг пошатнулся и рухнул без сознания на пол. Ленин вскочил, подбежал:

— Александр Дмитриевич, голубчик, что с вами?

Цюрупа лежал на спине, раскинув руки, с мертвенно-серым лицом. Его окружили. Кто-то вызвал по телефону врача.

— Воды, скорее воды!

Кто-то обрызгал из графина Цюрупе лицо. Он пошевелился. Глубокий вздох поднял грудь. Он приходил в себя. Его посадили на стул. Он вытер платком лицо, вид у него был виноватый, смущённый.

— Наделал хлопот, сорвал заседание!

— Нарком продовольствия падает от голода в обморок, — покачал головой Владимир Ильич. — Тяжело мы живём. А всё-таки казённое имущество необходимо беречь, — сказал он Цюрупе. — Товарищи, сие казённое имущество уж очень в плохое пришло состояние. Предлагаю немедленно отправить в капитальный ремонт.

«ДЕНЬ НАСТАЛ ВЕСЁЛЫЙ МАЯ…»

Владимир Ильич поднялся рано и тихонько, чтобы не разбудить Надежду Константиновну с Марией Ильиничной, прошёл в кухню. Костюм сегодня на нём был надет затрапезный, штиблеты поношенные. И галстук не повязан.