Жизнь коротка

Их у меня тысячи: с именем, адресом и номером телефона. Карточки предлагали людям звонить мне в любое время дня и ночи. В свою пору я оставлял их повсюду, колеся по городу на автобусах: в церквях, у почтовых ящиков, в залах аэропорта, в вагонах подземки. Я оставлял их там, где люди собирались и ждали.

— Моя подруга, которая познакомилась с вами в метро, сказала, что вы ей помогли. — Еще один робкий голос. — Я ищу работу. Может…

— Да! Да! — выпалил я в трубку. Я был готов, располагал справочниками и сведениями, объявлениями о найме в «Пост» и «Перечнем профессий» министерства труда. Я приступил к делу.

Она нашла работу немедленно. Буквально на следующий день. С первого же собеседования ее взяли официанткой. В благодарность она рассказывала обо мне своим клиентам. Стали звонить другие. Лавина нарастала в геометрической прогрессии. Потом начались визиты.

У меня нет кабинета или приемной. Люди приходили день за днем, сидели на лестнице. Я живу на четвертом этаже, и хвост тянулся на улицу.

Жильцы сетовали, но мои посетители были очень вежливы. Они сидели по одному на ступеньке и не загораживали проход. Они не мусорили. Некоторые, ожидая очереди, слушали музыку, но только в наушниках, и никогда не танцевали на площадках.

Я принимал два дня в неделю, не укладываясь в отведенные часы. Такой уж мир нас окружает, трудно придерживаться графика. Жизнь не загнать в рамки от девяти до пяти, за час всех проблем не решить. Мы держались за руки, вместе курили. Мы беседовали и предавались воспоминаниям. Люди любят поговорить. Люди наделены даром речи и желанием высказаться. Они не дураки. Я внимательно слушал и понимающе кивал.

Так ко мне пришла известность: человек, под дверью у которого толпятся незнакомцы. Раньше со мной никто не заговаривал; всем было плевать. Теперь я прославился. Обо мне писали в «Вашингтон пост» и «Панораме».

Люди слали мне деньги и просили продолжать благое дело. Я открыл счет и учредил бесприбыльный культурный фонд. Издатели обращались с просьбами написать автобиографию. Я удостоился чести приглашения в Белый Дом и жал руку жене президента.

Потом позвонила женщина, связанная с компьютерами и информационными сетями, и предложила помощь. Она взахлеб расписывала новую технику и грандиозные возможности.

Да, ответил я, сознавая свое слабое место. Я безнадежно отстал в переписке. Я даже не мог принять всех, кто ждал у моей двери.

— Мы во сто крат повысим эффективность, — продолжала она увлеченно и напористо. — Ваша производительность совершит резкий скачок!

Ее организация, объяснила она, располагает письмами-полуфабрикатами ничуть не хуже обычных. Устройством, которое будет ставить мою подпись. Мой спокойный голос зазвучит с пластинок и магнитных лент. Я смогу писать книги, публиковать их на иностранных языках. Не думал ли я о китайском? Нет, признался я, но, возможно, из-за нехватки времени. Конечно, она понимает, оттого и предложила помощь; а я, безусловно, не чужд здравого смысла.

Сперва прекратились звонки. Телефон уже не стрекотал среди ночи. В квартире воцарилась непривычная тишина.

Затем установили пульт с записями. Мой голос давал советы и сведения. Я сам мог набрать номер, спросить что-нибудь и выслушать свой собственный уверенный ответ. Это было поразительно.

Груды писем исчезли, почтальон вновь стал со мной здороваться. Гейл пришлось отпустить. Я пытался найти ей работу и не сумел, но она позвонила мне по телефону и в тот же день устроилась.

Я продлил приемные часы… Напрасно. Люди просто звонили и сразу же получали ответ. Кому охота тащиться на четвертый этаж?

Теперь времени у меня было вдоволь. Я размышлял, выходил на долгие прогулки, смотрел кино, слушал радио. Я слонялся по улицам и улыбался туристам, каждый день тщетно поджидая почтальона.

В прошлом месяце около полуночи внезапно зазвонил телефон, первый раз за полгода, и я схватил трубку. Ошиблись номером. Какой-то мужчина хотел поговорить с Сарой. Я ответил, что таких нет, и тут же вызвался помочь найти ее. Я поспешил за справочником, но он не стал дожидаться.

От тишины в квартире дрожат руки.

Позвоните мне.

Айзек Азимов ЧТО ЭТО ЗА ШТУКА — ЛЮБОВЬ?

— Два совершенно разных вида! — настаивал капитан Гарм, пристально рассматривая доставленные на корабль создания. Его оптические органы выдвинулись далеко вперед, обеспечивая максимальную контрастность.

Проведя месяц на планете в тесной шпионской капсуле, Ботакс наконец блаженно расслабился.

— Не два вида, — возразил он, — а две формы одного вида.

— Чепуха! Между ними нет никакого сходства. Благодарение Вечности, внешне они не так мерзки, как многие обитатели Вселенной. Разумный размер, различимые члены… У них есть речь?

— Да, капитан, — ответил Ботакс, меняя окраску глаз. — Мой рапорт описывает все детально. Эти существа создают звуковые волны при помощи горла и рта — что-то вроде сложного кашля. Я и сам научился. — Он был горд. — Это очень трудно.