Жизнь-копейка (СИ)

   В то же время, пожив в местных краях изрядное количество лет, Николай Васильевич невольно изучал обычаи и повадки местного населения. Изучал их нравы и, так уж получалось, что Татьяна с Игорем были обычными, среднестатистическими, мужиком и бабой местного деревенского разлива, воспитания и, осторожно говоря, образования. Все основные понятия их крутились вокруг добычи средств существования, т.е. работы, собственного хозяйства и того, где чего можно добыть. Так что, требовать с них какое-то утончённое понимание психики детей не приходилось.

   Поскольку мальчики работали в основном с Игорем и под его руководством, то они как-то быстро адаптировались и привыкли к такому образу жизни. Игорь в работе постоянно всем руководил, указывал и подсказывал, что и как делать. К тому же, в самых сложных местах работы он действовал сам и служил как бы примером. Мальчики, естественно, тянулись за ним.

   С Оленькой всё складывалось не так удачно. Во-первых, всё-таки она была девочка, и, как потом выяснится, с художественным типом психики. Это выяснилось в школе, где ей даже посоветовали посещать кружок рисования. Обычно люди этого типа в жизни ведут себя иначе. Они не поддаются солдатской муштре, как те же мальчики. Но именно это и пыталась к ней применять Татьяна. Во-вторых, как после выяснится, Татьяна и Ольга по гороскопу совершенно не совместимы, что в контакте двух женских натур просто недопустимо. Взаимовозбуждая ненависть друг к другу они могут не только рукоприкладством заниматься, но может дойти и до убийства, причины которого потом никто не сможет объяснить.

   И ещё, действовала Татьяна совсем не так, как Игорь. Она приходила на кухню, садилась поудобнее и наблюдала за тем, как Оля управлялась с посудой. Татьяне даже в голову не могло прийти, что одно присутствие её уже действовало на Олю возбуждающе. У неё начинали дрожать руки, и все движения становились неловкими. Отсюда и падение посуды и даже непредвиденный бой последней, за которым следовал истеричный крик мачехи. Если учесть, что вообще, по-жизни, голос у Татьяны был довольно противный, как буксующая лебёдка, то все назидания в её исполнении превращались для любого человека в невыносимую пытку.

   Оленька стояла, как потерянная в глухом лесу. В её милой головке всё в это время перемешивалось в единый хаос, и она могла сделать, что угодно. Как этот ребёнок сдерживал себя, даже трудно было представить.

   Дальше наблюдения за этой семьёй и этой девочкой прерываются на длительное время, так как Николай Васильевич уехал в творческую командировку почти на пять лет. Уехал в свой родной Ленинград, который теперь все называют Петербургом. Работа над темой, над книгой и издательские заботы поглотили его целиком. Ему удалось вернуться уже тогда, когда Оленьке исполнилось 13 лет.

   К этому времени произошли некоторые изменения внутри семьи Соболевых, которые самым неожиданным образом поставили передо Николаем Васильевичем ряд проблем. С воспитанием сына проблемы стали возникать ещё тогда, когда он пошёл в школу. Как оказалось, представление Николая Васильевича о необходимости обучения в школе и об отношении к этому обязательному занятию, не соответствовало представлению его супруги, воспитанной в деревенских традициях, где каждый был предоставлен своей собственной судьбе с самого первого класса. Его доводы, что воспитание есть целенаправленный процесс формирования определённых качеств у ребёнка, не находили отклика. Он старался убедить супругу, что, если этот процесс пустить на самотёк, то и результат может быть не только самым неожиданным, но и не желательным. Однако, его доводы остались не услышанными и вырос инфантильный балбес, который о жизни имел весьма своеобразные представления. Больше того, он совершенно не унаследовал ничего из потомственной родни Николая Васильевича, а делал всегда всё наоборот.

   Огорчительным было то, что перед Николаем Васильевичем встал неожиданно вопрос, кому завещать библиотеку, а так же и собрание отечественных художественных фильмов, преимущественно советского периода. Ни читать книги, ни смотреть старые фильмы их отпрыск не желал, считая, как все молодые новоиспечённые мещане постперестроечного периода, это всё устаревшим материалом, который им и знать незачем.

   Вот тогда Николай Васильевич снова обратил своё внимание на Олю. Было в ней что-то такое, что заставляло думать о ней с большим уважением. Прежде всего, её лицо. Оно подкупало своей невинностью и было совершенно светящимся, когда удавалось увидеть её улыбающейся. И то обращение с ней, которое ей приходилось терпеть, никак не подходило к её образу.