Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Так что абсолютно ничего немужского, на мой женский взгляд, в поведении моего гостя не просматривалось. Судя по анекдоту, могло быть и хуже. Но он, видимо, имел на этот счет иное мнение, потому что, краснея (о, Боже! Ну прямо — девушка-институтка!), начал рассказывать, как давным-давно, в далеком детстве маленького мальчика Венечку, когда шел он с мамой по улице, укусила большая и страшная собака («До сих пор шрам остался!»). И перепуганная мама больше никогда не подпускала свое ненаглядное дитятко к этим четвероногим чудовищам на расстояние ближе пятидесяти метров. Во всяком случае, завидев жалкую, дрожащую от холода дворняжку, она хватала сына за ручку и тащила на другую сторону улицы. Ведь мало ли что может взбрести в голову этому дикому животному?! А потом мальчик, привыкнув, стал бояться самостоятельно, без активной маминой поддержки.

— И вы знаете, — оправдывался он, — я понимаю, что это глупо, но когда ко мне подбегает даже щенок, мне кажется, что он сейчас вцепится в меня, и я просто не могу заставить себя пошевелиться… Я ничего не боюсь. А вот собаки… Это — с детства. С ЭТИМ я ничего не могу поделать.

И в это самое время неслышно подошедший к гостю наш семидесятикилограммовый щеночек положил голову ему на колени и, заглядывая в глаза, тихо тявкнул. Понятное дело, сами сидят за столом, гоняют чаи с печеньем, а поделиться с собакой — им в голову не придет. Сам о себе не напомнишь — от них и не дождешься.

Правильно, со мной этот номер с выпрашиванием вкусностей давно не проходит. Наш лохматый крокодил способен за полминуты сожрать килограмм или два печенья (в общем, все, что лежит на столе в данный момент) и, как ни в чем не бывало, продолжать смотреть на тебя укоризненным взглядом несчастной собаки, умирающей от голода. Поэтому попрошайка лезет к гостям, которые, будучи не в состоянии вынести упрекающих собачьих глаз (сами так едите, а — мне?!), несмотря на мои протесты, потихоньку скармливают ему кусочек за кусочком.

Но бедный пес еще не разобрался, что у нового гостя — устойчивый антисобачий комплекс.

Рука несчастного судорожно дернулась, и на голову псине опрокинулась чашка с горячим чаем. Спасибо — не с кипятком. Чай окатил морду, а чашка, больно стукнув по носу, свалилась на пол и, естественно, разбилась. Пес, обиженно взвизгнув, шарахнулся в сторону (а ширина кухни — как раз в одну собачью длину, спасибо планировщикам, всю жизнь провести им в такой же квартире!) и перевернул стоявшее у противоположной стены мусорное ведро. Картофельные очистки, луковая шелуха, обертки от мороженого и прочие прелести живописно разлетелись по всему полу.

Я почувствовала, что с детства усвоенные мною интеллигентские заморочки куда-то испаряются.

У всех свои детские комплексы. Кто-то не любит собак, кто-то не умеет ругаться. Ну и что? С комплексами можно и нужно бороться. Их надо изживать на корню.

— Какого лешего вы облили собаку?!

На меня смотрели испуганные, как у ребенка, глаза:

— Я… я с-сейчас уберу…

— Что вы уберете?! Зачем вы облили чаем бедное животное?!

Самое интересное, что в любом другом случае по морде получил бы пес, без разрешения сунувшийся за подачкой. Но сейчас весь мой праведный (или неправедный?) гнев обрушился на и без того перепуганного Вениамина Львовича. Кажется, он положительно на меня действует: я — мокрая, как все говорят, курица — начинаю самозабвенно ругаться с посторонним мне человеком. Да за такое умение и чашки не жалко!

Хлопнула входная дверь, и вслед за звуком падающего тела (нет-нет, это, всего лишь, рюкзачок со школьными учебниками пролетел через коридор и шмякнулся где-то в его конце) на кухню ввалился мой пятнадцатилетний сынок.

— Привет, мам, чего поесть можно? Здрасьте! — вдруг среагировало чадо на новое лицо в привычном интерьере. — А что это вы тут делали?

Действительно, о том, что нельзя принимать гостей на кухне, присыпанной пищевыми отбросами, догадываются даже мои дети.

— Чай пили. Бери Лорда и веди гулять.

Заслышав волшебное слово «гулять», псина с топотом хорошего рысака рванула за поводком.

— Я есть хочу.

— Успеешь. Собака ждать не может, — кое-как я выпихнула ребеночка на улицу и перешла к следующей части:

— Вениамин, вы извините, что так все получилось, но у меня много дел. Если хотите, я отстираю вашу куртку, а потом передам через Людмилу.

— Нет-нет, что вы, я ухожу, — мальчик вскочил и ринулся к двери почти со скоростью Лорда, рвущегося на прогулку.

Черт, что это мне все больше хочется обозвать этого недотепу «мальчиком»? Ты еще по головке его погладь и приголубь по-матерински… Ладно, слава Богу, на сегодня, надеюсь, неприятности закончились. Теперь — привести помещение в первозданный вид, накормить детей (сейчас и остальные явятся), а дальше… А что — дальше? А дальше — как всегда. Все — как всегда.