Жизнь как матч

Кроме того, у меня много друзей среди поклонников «Сент-Этьенна». Немало их работает в прессе. Само собой разумеется, в «Экип», в «Фигаро», в «Журналь де Диманш», но больше всего на телевидении, на радио. Не проходит ни одного послематчевого интервью, без того чтобы они не принимались агитировать меня за вступление в «зеленый эскадрон».

Все это кипение, вся эта доброжелательная, пусть не много настырная, агитация находят подкрепление в ходе референдума – опроса общественного мнения, проведенного 27 апреля 1979 года газетой «Фут-2».

Вот вкратце его результат: 94,07 процента читателей высказываются против моего отъезда за границу; 49,88 процента хотят видеть меня во французской футболке, и прежде всего в футболке «Сент-Этьенна» (против 13,88 процента, отдавших свое предпочтение моему переходу в «Нант», хотя Анри Мишель дал понять, что меня там не очень ждут).

Это уж слишком. Такое сообщение заставляет Робера Эрбена выйти из своего бассейна и оставить теннисный корт. Роже Роше присутствует при нашем первом телефонном разговоре, в котором Эрбен объявляет свое одобрение такими словами: «Поскольку пятьдесят французов из ста желают, чтобы Платини перешел в „Сент-Этьенн“, значит, мы его берем».

Не меньший вес имело и заявление Роше, который пользовался тогда непререкаемым моральным авторитетом: «Платини составляет часть спортивного французского достояния. Необходимо, чтобы он остался с нами. „СентЭтьенн“ найдет ему работу».

Месяц спустя, 29 мая, Роже Роше садится в частный самолет и вот в сопровождении Пьера Гароннэра, своего знаменитого «охотника за черепами» и ногами, появляется возле моего дома и звонит в дверь. В его черном портфеле лежит контракт, который должен связать мою судьбу с «зелеными». На два года. Что, конечно, навсегда останется в истории футбола.

Этот уморительный президент

Несмотря на то что я помог «Нанси» завоевать свой первый национальный трофей, как, впрочем, и первый титул в своей футбольной карьере, президент клуба Кюни обходится со мной крайне холодно. Это продолжается с 1 февраля 1978 года – уже три с половиной месяца.

И вот, собравшись с духом, я спокойным официальным тоном сообщаю руководству клуба, что не намерен возобновлять с ним свой контракт. Контракт, по которому я буду связан с «Нанси» еще около восемнадцати месяцев.

С трудом сдерживая гнев, Клод Кюни обвиняет меня в предательстве. Но он рассчитывает на трудно преодолимое мной искушение, искушение реальное и хорошо всем известное, которое я испытываю, внутренне стремясь остаться в той же футболке, со своими друзьями и близкими, рядом с родителями в знакомой с детства обстановке. Он также уповает на то, что строящийся ныне дом в Велене, за который заплачено из моих первых сумм, полученных от рекламы, а также из банковского кредита в 300 тысяч франков, все же удержит меня в Лотарингии.

Но я уже заявил о своем решении. Таково было мое желание. Правда, я еще не до конца отдавал себе отчет, насколько стремительно растет моя репутация. Я даже не предполагал, что малейшее изменение в моей судьбе может вызвать столь бурную реакцию.

Приняв решение в отношении своей будущей спортивной карьеры, я счел необходимым сообщить об этом своим руководителям, причем задолго до истечения контракта. В среде профессионалов такие предупреждения обычно делаются за два месяца до окончательного расчета с клубом. Я же сообщил об этом начальству за полтора года!

Никто не мог запретить мне после почти семилетней верной и безупречной службы наконец сменить обстановку и посмотреть страну. Контракт имеет строго ограниченный срок и не предусматривает никакой обязательной пролонгации после истечения основного срока.

Выражая свое недовольство, клуб поспешил оповестить об этом широкую публику, уточнив при этом, что я не намерен возобновлять контракт в силу того, «что получил различные предложения, в том числе и от зарубежных стран».

Все взоры обратились к Каталонии, к «Барселоне». Йохан Круифф, по сути дела, ее голландский вдохновитель, трехкратный обладатель Кубка европейских чемпионов в составе своего «Аякса» из Амстердама, финалист чемпионата мира 1974 года, должен был з скором времени объявить о своем уходе. Даже называли цифру: 82 миллиона песетас (476 миллионов сантимов) тому, кто сменит его. Подразумевая, что это буду я.

Затем возникают «Валенсия», «Реал» (Мадрид), «Нанси» играл в Марселе, когда дебаты о моем переходе достигли своего апогея. Два очень внимательных зрителя уселись поудобней в первом ряду гостевой трибуны: президент «Валенсии» – важный сеньор Коста Рамос и тренер клуба – француз Марсель Доминго.

«Валенсия» стала первым клубом, который установил контакты с «Нанси» с целью переговоров о моем возможном переходе. Все было проделано крайне вежливо, похорошему, но ходоки были выпровождены моими руководителями. Этот клуб не намерен «обжечься» еще раз и теперь делает предложение лично мне.