Что касается меня, то положение обязывает, и мне приходится защищать свою честь. Тень Иохана Круиффа, этого голландского героя предыдущего чемпионата мира, преследует меня повсюду, словно призрак. Мне постоянно ставят его в пример и в укор. Я взрываюсь: «Я вам говорю, что я не Круифф. У меня никогда не было подобных претензий». Чтобы утвердить собственную личность и прекратить наконец эти утомительные сравнения, я напоминаю всем, что я играю на этом чемпионате под номером 15, что отказался от номера 14. Под ним, как известно, играл Круифф на чемпионате мира 1974 года и в своем «Аяксе».
Трудное время, мучительные часы.
«Индусский клуб», который остряки в насмешку назвали «Средиземноморским», растревожен, словно пчелиный улей.
Понедельник, 5 июня, канун игры Франция – Аргентина. Обычная ежедневно проводимая пресс-конференция. Идальго, стремящийся унять страсти, передает Анри Патрелю маленький, сложенный вчетверо листок бумаги. Наконец-то мы возвращаемся к Кубку мира и нашим земным заботам. Патрель, чуть не лопаясь от гордости из-за того, что к его персоне привлечено всеобщее внимание, старательно, не спеша, монотонно зачитывает список «избранных»: Бертран-Деман, Баттистон, Лопес, Трезор, Босси, Мишель, Батеней, Платини, Рошто, Лакомб, Сикс. В запасе: Барателли, Бракки, Руйе и Бердолл. По сравнению с предыдущим матчем, с Италией, четыре замены: не играют Жанвион, Руйе, Гийо и Дальже, им на смену приходят Батеней, Лопес, Баттистон и Рошто. Команда не выражает особого удивления даже неожиданным возвращениям в состав двух Домиников.
Вторник, 6 июня. Опять восемь утра. Идальго объезжает студии телевидения. Он принимает участие в передаче «Досье нашего экрана». Затем он выходит в эфир в знаменитой передаче «Радиоскоп» Жака Шанселя. Увы, нам не удается поймать эту передачу. Нам о ней подробно расскажут после.
Первый вопрос: «Мишель Идальго, на ваши плечи давит громадный груз… Ваши игроки вас предали?».
Те, кто присутствовал при этой сцене, даже опомниться сразу не могли. Они видят, как Мишель наклоняет голову, его взор меркнет, и глаза застилают слезы. Они все поражены, и сам Шансель, так как у него нет обыкновения «раскалывать» приглашенных во время прямой передачи.
Конечно, Мишель тут же придет в себя и проведет час возле микрофона, пытаясь все объяснить и заживить свои раны.
Когда наступит время садиться в автобус, мы все еще будем видеть в нем того хрупкого, легкоранимого человека, каким он был все последние дни. Действительно, в нем что-то сломалось. Он удивительно дружелюбен, даже несколько трогателен. Но сейчас не время расслабляться…
На стадионе «Ривер Плейт» мы добрались в какой-то сумасшедшей карусели из автомобилей.
Сердце мое дрогнуло, когда мы вышли на зеленый газон за несколько минут до семи часов. Никогда прежде за всю мою недолгую карьеру я не видел такого количества «папелитос» (бумажных полосок), которые каскадами извивались с самых верхних трибун. Какой пьянящий спектакль: миллионы бумажных полосок парят над стадионом, словно хлопья снега.
Исполняются национальные гимны. Зрители, являющиеся истинными любителями спорта, восторженно аплодируют после исполнения «Марсельезы». Очень приятно. Но сейчас не до эмоций. Не говоря уже о романтике или шутках. Правда, сам Раймонд Копа, стоя на пороге нашей раздевалки, старается развлечь нас своими остротами. Он отдал свое имя торговой марке спортивных товаров. Он иронизирует: «Стоит ли спорить по пустякам о каких-то трех полосках в Мар-дель-Плате? Поднимать скандал из-за обуви? Лучше было дать обувкой пинка под зад Копа…».
Ну вот наконец начинается матч, который может дать пропуск в будущее.
19.15. Звучит свисток судьи швейцарца М. Дюбаха.
С первого же паса чувствую, что с нами играет спаянная команда, обладающая сильной волей к победе. Луженые глотки и железные мышцы.