Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

Да, я организовал ужин, пригласив на него друзей. Мы сидели за столом, уставленным яствами и напитками, а в совсем небольшом отдалении от наших голов неслась вода мощной реки! Мы пировали, отмечая тот факт, что с той поры, когда мы начали проходку, прошел целый год. Я произнес первый тост, упомянув в нем все то, что казалось мне важным. К сожалению, не все мои товарищи двигались по изобретательской или хотя бы технической стезе, а потому на некоторых лицах я замечал гримасы непонимания и даже удивления – мол, зачем он все это говорит? И все же я вдавался в подробности – они были мне дороги, и я был уверен, что друзья меня простят. Я хвастался, что до самого апреля у нас не случалось никаких аварий – опоры щита не лопались и не гнулись, не было ни трещин, ни прогибов опор. Кое-где над нами сорок футов грунта, который всем своим весом оказывает давление на конструкцию щита, – и все же ни одна накладка не сломалась и ни одна опора не была повреждена. Я описывал, как шло дело дальше, когда Темза все-таки отыскала способ приблизиться к нам в своем убийственном желании слиться с нами воедино. Сколько пеньки мы израсходовали; каково было мужество тех простых людей, которые, стоя в кромешной тьме, едва рассеиваемой светильниками и лампами, боролись, бились до последнего, отстаивая как свое право на жизнь, так и право свободного передвижения под реками, как бы они ни назывались – Темза, Сена, да хоть бы и сам Нил!..

Не буду повторять все, что я сказал, замечу лишь, что окончание моей речи было встречено аплодисментами и даже несколькими приветственными криками.

«4 января, 1827 год. Эта работа требует столько пристального внимания, столько изобретательности! День и ночь она совершается самыми крепкими руками – и все-таки сколько тревог и усилий. Каждое утро я говорю себе: „Вчера еще один опасный день миновал!“

12 января. Если бы мы заранее были уверены, что на глубине от 33 до 37 футов лежит такая плотная глина, мы могли бы делать 18 футов в неделю, и это было бы совсем несложно. Но, во-первых, кто мог это предвидеть, а во-вторых, нам следует не оглядываться попусту назад, а преодолевать трудности!

16 января. Г-н Брюнель снова не спал несколько ночей подряд. Сегодня покинул нас в десять и спал до шести часов утра. Меня очень тревожит, что он совсем не думает о своем здоровье. Он может дорого за это заплатить.

2 февраля. На нынешний день пройдено 45 футов 4 дюйма.

3 февраля. Я посетил выработку и, спустившись в кабине, пожаловался на пыль. Чудеса – пыль под Темзой!

26 февраля. Был в туннеле. Арка хорошо освещена, весь проход завершен, и его открыли для посетителей. Зрелище замечательное. Миссис Брюнель, Эмма, София и три ее маленькие дочери были первыми. Я получил великое удовольствие, увидев всю мою семью в этих новых декорациях.

21 марта. Над нами опять нет глины. Лучше работать еще медленнее, чем мы делаем это сейчас. Но из-за того, что работа организована по сдельной схеме, приходится подгонять работы. И тревога нарастает с каждым днем».

Это была последняя более или менее оптимистичная запись в дневнике отца: вскоре все снова пошло кувырком, и он опять оставлял заметки, полные тревоги и опасений.