Жизнь Исуса Христа

Нафанаил понял, по-видимому, мысль Филиппа и обратил внимание прямо на место происхождения. Из Назарета, сказал он, может ли быть что доброе? Ответ Филиппа был тот же, который дал Иисус двум первым ученикам своим: пойди и посмотри. До сего времени вопрос «может ли быть что доброе из Назарета?» повторяется нередко между людьми; ответ на него остается один и тот же, как был тогда. Но во времена Спасителевы слова: «прийди и посмотри» означали: пойди и посмотри на Того, Кто говорит, как не говорил еще никто до сего времени! Приди и посмотри на Того, Кто, будучи только плотником из Назарета, уловляет души всех приближающихся к Нему, с первого взгляда открывает глубокие задушевные тайны, чувством горячей любви привлекает к себе закоренелых грешников! Приди и посмотри на Того, от которого, по-видимому, веет непреодолимое очарование безгрешной чистоты и недоступного величия божественной жизни! С тех пор как небеса, отверзавшиеся при видениях св. Стефана и Павла, затворились снова, земной вид Богочеловека не бывал уже видим и мы не можем повторить ответа св. Филиппа в том смысле, как он был им сказан. Зато в ответе на все сомнения мы можем сказать: приди и посмотри, как умирающий мир воскрес, растлевший возродился, одряхлевший обновился! Приди и посмотри, как мрак осветился, отчаяние изгнано! Приди и посмотри на попечение о заключенном в темницу преступнике, на свободу ходившего в оковах раба! Приди и посмотри, как бедное, невежественное большинство освобождено от невыносимого ига меньшинства богатых и ученых! Приди и посмотри, как восстают дома призрения больных и сирот на развалинах колоссальных амфитеатров, где некогда проливалась кровь человеческая! Приди и посмотри, как гнусные символы всеобщего растления уничтожены и заменены святейшими храмами! Приди и посмотри, как селения роскоши и тирании преобразились в красивые и счастливые жилища, безжизненный атеизм — в оживотворяющее христианство, возмутители — в детей, идолопоклонники — в святых мужей! Да, приди и посмотри на величественные деяния этой великой, продолжающейся девятнадцать веков, христианской драмы, тогда ты увидишь, что все это стремится к одному великому развитию, издавна предначертанному в Совете Небесной Воли; тогда ты в почтительном смирении постигнешь, что каждый кажущийся случай в действительности есть действие Провидения, совершающего все в стройном порядке и с полным убеждением; тогда услышишь ты голос нашего Спасителя, который «отыскивает тебя со словами любви и сострадания, — и ты воскликнешь с Нафанаилом: «Учитель! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев!»

Разборчивость Нафанаила относительно места происхождения пропала мгновенно. Увидя его, Иисус узнал на челе его божественную печать и сказал ему: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства; Почему ты знаешь меня? спросил Нафанаил. Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, отвечал ему Иисус, Я видел тебя.

У благочестивых евреев существовал обычай, одобренный и Талмудом, совершать Кришму, или дневную молитву, под смоковницей. Некоторым поэтому и представлялся чем-то знаменательным вызов апостола из-под тени дерева, которое служило символом еврейских уставов и преданий, но уже начало склоняться к земле; ибо они мгновенным возбуждением в уме апостола подобных мыслей, вследствие напоминания о смоковнице, хотели объяснить внезапный ответ Нафанаила: «Равви! Ты Сын Божий; Ты Царь Израилев!» Но если при поэтическом настроении самые обыкновенные обстоятельства могут представляться в виде аллегории, то этого одного недостаточно для вызова подобного ответа. Всякий с первого взгляда в этом случае должен быть поражен кажущейся несоразмерностью между основанием и последствием. Но для правильного объяснения быстроты убеждения мы должны взглянуть поглубже в душу человеческую.