Жизнь Иисуса

В саду на склоне Голгофы у Иосифа Аримафейского была новая гробница. Близился праздник, гробница была рядом — и они положили туда тело Господа.

27. Воскресение

Небо застилали тучи. Возможно, показались мертвые, но об этом вспомнили лишь позже. Скорей представляется весенний вечер, похожий на все весенние вечера, запах теплой влажной земли, усталость и опустошенность, которые я ощущал в детстве, когда со смертью последнего быка пустела арена, как будто моя собственная кровь истекла вместе со всей пролитой кровью. Счеты сведены, дело сделано. Бесполезная отныне ненависть тяготит сердца книжников. В них накапливалась великая печаль их народа. Ее хватит, чтобы долгие века питать эту неудовлетворенность, эту ненасытность. Фарисеев еще беспокоили хлопоты людей вокруг трупа, пусть и обесчещенного. Люди трезвые насмехались над теми, кого увлек Обманщик. Но наступала Пасха, и все разошлись по домам.

Где же спрятались друзья Побежденного? Что осталось от их веры? Сын Человеческий переступил порог смерти, но через какие ворота! Память о Нем будет противна и отвратительна для иудеев. Наследство, о котором Он столько говорил, стало символом поражения. Победа над миром? Враги растоптали, раздавили Его и перед всем народом доказали Его бессилие и, следовательно, обман. Да, Его друзьям ничего не оставалось делать, как затаиться, скрывать свои слезы и позор и молча ждать.

Они все-таки ждали, вспоминая некоторые Его слова, цепляясь за них. Поколебалась их вера, но не любовь. Возможно, некоторые сердца горели, охваченные безумием веры, которая была уже безумием Креста. Особенно женщины, все эти Марии… Матери же Иисуса не нужна была вера, она знала. Но в Ней продолжались Страсти Сына. Сыпались без передышки удары, плевки летели в родное лицо. Бог непрестанно истекал кровью в Ее сердце, и с этим Она ничего не могла поделать. В Ней все еще звучал каждый Его вопль и малейший вздох, слетавший с обескровленных губ. Дева превратилась в нескончаемое эхо Страстей Иисуса. Она искала на Его челе следы терновых шипов. Она целовала Его ладони… Но, наверно, Ей приходилось заботиться и об убитом горем Иоанне…

Здесь должна бы начаться повесть о возвращении Иисуса в мир. Но тогда это была бы история самого мира до скончания времен. Потому что воскресший Христос всегда здесь присутствует. Хочется даже сказать, что присутствие Христа не прервало Его Вознесение: через несколько месяцев после того, как ученики наблюдали Его исчезновение, Он ослепил Своим светом на пути в Дамаск врага Своего Савла и говорил с ним. Да, апостол Павел никогда не сомневался в том, что он был таким же свидетелем Воскресения, как и те, кто пил и ел вместе с Христом, победившим смерть. Об этом он говорит в известном месте Первого Послания к коринфянам: «Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати, потом явился более нежели пятистам братиям в одно время, из которых большая часть и доныне в живых, а некоторые и почили. Потом явился Иакову, также всем апостолам. А после всех явился и мне, как некоему извергу».

Несомненно, явления Христа, подтверждающие Его Воскресение, не следует смешивать с теми явлениями, которых были удостоены многие после того, как Он поднялся на Небо. И все же Тот, Кто поверг ниц Павла на пути в Дамаск, это тот самый Христос, которого слышали, видели, касались Франциск Ассизский, Екатерина Сиеннская, Тереза Авильская, Маргарита-Мария, кюре д'Арсский и многие известные и неизвестные святые, перед лицом ли всей Церкви, в тишине ли укромной жизни. Присутствие это не является евхаристическим, но самый простой христианин знает его: ибо, приняв Святые Дары, возвращаясь от Чаши, он бережно прикрывает плащом огонь, горящий в самой сокровенной глубине его существа, оберегая трепетание плененной Любви.

Это подтверждается еще вот чем: множество евангельских повествований остается недоступным нашему воображению, зато те рассказы, которые относятся к Воскресению Христа, особенно близки нашему жизненному опыту. Прежде всего потому, что и мы познаем Христа через Его Страсти. Он приходит к нам не из глубины смерти, а из глубины Своего страдания. Чтобы достичь каждого из нас, Он всякий раз проходит через человеческий ад. То Его лицо, которое мы знаем, это не лицо иудея, которого без поцелуя Иуды не могли различить среди прочих воины когорты и слуги первосвященника. Это лик, оплеванный и избитый за наши грехи, это пламенный и печальный взгляд, следящий за нами всю нашу жизнь, от падения к падению, взгляд, источающий любовь, которая никогда не ослабевает и не отчаивается.