Жизнь Иисуса

Но все обретенные радости — духовного плана; изобилие отчего дома, его роскошь касаются лишь души. У Господа есть враг: деньги, которые Он называет по имени бога богатства Маммоной. Нужно сделать выбор: либо деньги, либо Он. Ему отвратительна сама мысль о том, что книжники собирают себе богатство, считая его знаком Божьего благоволения, наградой за праведность. Злой богач, одетый в виссон и порфиру, который не заботится даже о том, чтобы накормить крохами со своего стола нищего Лазаря, сидящего на земле у его ворот, попадет в геенну; человека, который всю жизнь пил допьяна, будет мучить вечная жажда. Какое Ему дело до дележа состояний! Богатые или бедные — друзья Его должны презирать Маммону.

— Он узнает их по этому признаку. Бедные, жаждущие денег и потому живущие завистью, так же принадлежат Маммоне, как и богатые. Иисус ненавидит деньги как оружие, которым пользуется враг для обольщения Его возлюбленных. Такова слабость Христа перед сатаной: Он царствует лишь над нищими духом, а скупцы ускользают от Него. Маммона делает из Христа вечного скитальца, всюду натыкающегося на занятые места.

Иуде ненавистна эта ненависть Христа к деньгам, ведь сам он вознаграждал себя из общего кошелька. Остальные же думали про себя: «Мы оставили все, чтобы следовать за Ним…» Но Сыну Человеческому не нравится их скрытое самодовольство: ведь раб не гордится тем, что по возвращении с работы обязан еще услуживать хозяину. Пусть и они, даже и все отдав, считают себя никуда не годными рабами.

Десять прокаженных

То покидая город, то вновь в него возвращаясь в ожидании Своего часа, Сын Человеческий неустанно повторяет одни и те же наставления. Он сеет и будет сеять до последнего дня, но пока еще ничего не прорастает. Вот десять прокаженных у входа в селение, расположенное на границе с Самарией. Они обращаются к Нему с мольбой и называют наставником, будто Он учитель Закона! Все они исцеляются, но, когда отправляются свидетельствовать об этом священникам, лишь один возвращается назад, чтобы с благодарностью пасть к ногам Христа — и притом это единственный среди них самарянин. Сын Человеческий хорошо узнал теперь людей. Конечно, Он знал их от века, но сейчас Он узнавал их как Человек и ежедневно получал все новые горькие, удручающие уроки. Ничто больше не может ни рассердить, ни поразить Его. Без удивления говорит Он, вздыхая: «Не десять ли очистились? Где же девять? Как они не возвратились, кроме сего иноплеменника?»

Царство внутри нас

Нет, Он не будет больше сердиться. Фарисеи, которые повсюду таскаются за Ним, как мухи за быком, напрасно пристают к Нему — отныне Он страдает молча. Иисус не устает повторять, что Царство Божие не будет похоже на блистательный триумф, который они ждут, на который так надеются Его ближайшие друзья.

Царство это уже пришло. Оно внутри нас: оно в обновлении человеческой личности, в возрождении каждого человеческого существа. Царство Божие — это новый человек.

Конечно, настанет и Его день. Да, да, успокойтесь те, кто хочет зрелища, блеска, славы, — все это вы получите, бедные дети! Здесь Господь замолкает, желая использовать эту возможность и подготовить их к скорому наступлению власти тьмы. Он говорит им: «Но Сыну Человеческому прежде надлежит много пострадать и быть отвержену родом сим…»

Возвращение Иисуса

Не задерживаясь на сказанном, Он сразу же, чтобы пресечь не в меру подробные расспросы, поспешно возвращается к тому, что волнует этих иудеев, и начинает говорить им о Своем дне, о втором пришествии: оно случится столь же внезапно, как Всемирный потоп или истребление Содома огнем. Это пророчество то выходит на первый план, то отступает в глубину в некоторые моменты истории; в каждой катастрофе оно отчасти исполняется и так до дня его окончательного свершения.

Любовь несправедлива; в тот день из двух женщин, занятых одинаковым делом, одна будет взята и спасена, а другая оставлена. Слушатели же, подобно детям, которым нравится замирать от страха, выспрашивают мельчайшие подробности: «Где это будет, Господи? В каком месте?» Он говорит им: «Где труп, там соберутся и орлы». Подобно тому как алчные птицы мгновенно слетаются к мертвому телу, так отовсюду устремятся избранные души к Агнцу — закланному и живому.

Они силятся понять и молчат, охваченные страхом. Тогда Иисус открывает им двери спасения: молитву. Что бы ни случилось, молитесь — в положенное время и в неположенное, и днем и ночью. Таково таинственное требование Бога: молитва не должна прекращаться… Но вот смолкает и Он, внезапно охваченный тревогой и ужасом перед тем, что видит. Или, может быть, перед тем, что рисуется Его воображению. В ту минуту смертная плоть сокрыла от взгляда Бога ход грядущих событий — Сын Отца, заброшенный из вечности во время, Он Сам Себе задает мучительный вопрос: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?»