Жизнь идет

– И что? Жрать же мне надо. У меня есть законный час, гарантированных мне конституцией и трудовым, мать его, законом. Я ж белый человек. – Последнее предназначалось для ярого борца за права угнетенных народов. Краем глаза я смотрел на Каль и ждал реакции, но девочка видимо пропустила это мимо ушей, прекрасно сознавая, что я не в духе и со мной лучше сейчас не бодаться. А жаль.

– Ну пошли.

В нашем здание есть пару кафетериев, на 4 этаже (экспериментальным путем было выяснено, что выше 4 этажа люди просто не будут подниматься ради перекуса.). Мы спустились и сели в «Картошки- Дочки», дебильное название, но еда ничего.

– Слушай Кальяс ты не перегнул палку с мистером Нордом?

– Нет! Этот козел зажрался, надо было вернуть его на землю.

– Но он же начальник.

– Ага, ты хоть раз видел это на бумаге? Наш настоящий начальник не появлялся семь лет.

– В смысле? Такого не может быть.

– Ты что реально не знал? Погоди сколько людей у нас работают по- Твоему?

– Я, вы, мистер Нордон, Диана, зеленый, Кали, Нора, Винкен и болван у входа.

– Получается девять человек. Сколько ты здесь работаешь года 4?

– Да

– Ну и правда за эти 4 года мы никого не увольняли. Так вот, на самом деле нас должно быть двадцать, просто люди просекали фишку, что здесь всем на все насрать и перестали ходить.

– Вы шутите! Почему их не уволят?

– Это может сделать только начальник нашего филиала, а как я уже сказал мы его не видели и не слышали лет семь.

– Тогда кто Нордон?

– Человек проработавший здесь больше меня. Поэтому он типа главный, я после него.

– То есть можно просто не ходить, получать зарплату и тебя не уволят?

– Да.

– А зачем тогда сюда вообще кто-то приходит?

– Сознательность, скука, незнание, как у тебя, у каждого свои причины. Да и если прям вообще никого не будет, то это привлечет внимание головного. Вот мы и занимаемся в каком- То смысле самопожертвованием.

– Я удивлён.

– Судя по твоему выражению лица ты еще мягко выразился. Ладно, обед окончен пошли в офис.

Похоже мы потеряли сознательного коллегу. На его лице было написано не только удивление, но и задумчивость. Парень скорее всего просто перестанет ходить, если он поверил мне. Зря я ему конечно это рассказал, но каждый имеет право на собственный выбор.

– Вот твой отчет, жду свою премию.

– Надо же, ты умеешь работать оперативно зеленый. Не ссы будет тебе премия.

Замечательно, осталось только вписать цифры и можно отправлять.

Я практически уже было закончил, но тут раздались крики:

– Ты гребаный фашист. Господи, как таких земля носит.

– Полоумная, заткни наконец свой рот.

– Хрен тебе спермобак, я не дам тебе распространять тут свои шовинистические идеи.

– Дура, ты хоть различаешь фашизм, шовинизм и нацизм? Конечно нет, зачем знать понятия, когда можно ими просто бросаться.

– Заткни свой поганый рот.

– В чем мать вашу дело. – Выкрикнул я.

– Эта манда напала на нас со своей толерантной херней, когда мы с Норой обсуждали “Джанго освобожденного”.

– Твою мать, Кали ты можешь просто отстать от людей?

– Я отстану, когда такие нацистские свиньи как вы наконец сдохните. – Девочка не на шутку раздухарилась.

– Что тебе не понравилось в их диалоге и зачем ты вообще слушаешь чужие разговоры?

– Я нечаянно? краем уха услышала, как Винкен, без всякой на то причины, называл афроамериканцев нигерами.

– Может потому что в самом фильме их никто не называет афроамериканцами? – справедливо заметил Венек.

– Может не надо смотреть только расистские фильмы?

– Вы оба успокоились! Кали я тебе еще раз повторяю, прекрати насаживать свои гребанные взгляды в офисе. Здесь этому не место, это не политические дебаты перед выборами, здесь нужно работать! Поняла?

– Ага, долбанный расист.

– Все возвращайтесь к работе.

– Винекен пошли отойдём.

Мы подошли ближе к моему кабинету, где Кали нас не услышит.

– Слушай я все понимаю, но в ее присутствии, я тебя богом молю, можешь ничего такого не обсуждать. Эти постоянные крики уже вымораживают. – Они действительно начинают ужасно бесить, тем более, что после обеда я успокоился и перспектива вновь ругаться с полоумной начала меня отталкивать.

– Я и так пытаюсь, но она как эхолокатор на подводной лодке. Услышит слово нигер, так сразу прибежит и начнет орать.

– Понимаю, но пожалуйста старайся сильнее.

– Хорошо.

Как дети малые. Им в садик надо, а не на работу ходить. Хотя идут по нашему примеру. Наверное, мы с Бобром виноваты, что в офисе постоянные крики. Но и с другой стороны мне ли не насрать? Пожалуй, что именно насрать. Ладно надо доделать отчет и сваливать домой. Пока билеты отменяются. Но еще не вечер.

Все, закончил. Пусть мудаки ахереют от такого открытия.

– Диана, забери эти документу и отошли в главный.

– Я б с удовольствием, но тут звонили как-раз оттуда, просили, чтоб Нордон его передал, со своей подписью.

– Странно, ладно пойду сам ему занесу.

Лишние два метра, обожаю.

– Эй Бобр, распишись и получи.

– Что это?

– Отчет для головного, сказали, что б ты подписал и отвез.

– Ага, хер тебе. Я не буду подписывать.

– Ты с дуба упал? С чего это ты не будешь подписывать?

– С того что ты послал меня с продажами. В итоге все сорвалось.