Жизнь и время Гертруды Стайн

Вернувшись из Италии, где она гостила несколько месяцев в римском монастыре и лечила артрит, принимая солнечные ванны, Элис обнаружила в квартире пустые стены. В ее отсутствие Рубина, не поставив в известность Токлас, проникла туда и, сверив наличие картин с инвентарным списком, составленным после смерти Гертруды, обнаружила отсутствие некоторых рисунков и прочих предметов. В то время в Париже за три месяца состоялось два крупных и дерзких ограбления произведений искусства. Для страховой компании и суда отсутствие соответствующего надзора по охране застрахованных ценностей (отъезд Токлас) послужило достаточным основанием для вывоза картин. Картины поместили в сейф парижского отделения Чейз Манхеттен банка. Элис увидела в поступке Рубины злой умысел, пыталась апеллировать к суду, но два юриста и ссылки на необходимость пребывания Элис в Италии для лечения суд не убедили.

В августе 1961 года Токлас известила письмом приятельницу: «Картины ушли навсегда. Мое слабое зрение не может их видеть. К счастью, живая память видит».

Что могла сделать старая женщина, силы и здоровье которой были на исходе? Пользуясь ее бессилием, жена Аллана, Рубина отказалась вернуть кое-какие предметы, включая и некоторые рисунки, которые Токлас одолжила Аллану сразу же после смерти Гертруды. Подозревая, что Рубина попробует ‘приложиться’ и к остальным личным вещам, Токлас постаралась избавиться от двух небольших кресел XVIII века, к которым в конце 20-х годов вышила чехлы по эскизу Пикассо. Токлас с ехидством писала: «Маленькие кресла Пикассо вне досягаемости армянки. Мне их будет не хватать»[81].

Кресла стали частью коллекции Йельского университета.

В том же, 1961 году, после долгого сопротивления и по решению суда Элис выселили из квартиры. Владелец продал дом, предложив жильцам выкупить каждому занимаемую ими жилплощадь. Элис, понятно, позволить себе этого не могла. Женщина, купившая квартиру, прислала судебного исполнителя. Веря, что из-за преклонного возраста ее не тронут, Элис отказалась покидать жилище: «Я родилась в 1877 году. Если я оставлю квартиру, то только чтобы отправиться на Пер-Лашез», — заявила она судебному приставу. Благодаря вмешательству друзей процедуру выселения откладывали, и обращения Джо Бэрри и Дода Конрада к министру культуры Мальро и президенту де Голлю не помогли. После долгого сопротивления, ее все-таки выселили и как раз в тот момент, когда она лежала в больнице с переломом ноги.

Джанет Фланнер и Дода Конрад нашли ей комнатку на улице Конвенсьон, в современном доме с лифтом, но со скверной изоляцией, ей даже не разрешили повесить единственную оставшуюся у нее картину — ее портрет работы Доры Маар[82].

Из письма от 4-го ноября 1964 года:

Я проиграла иск, меня выгнали с улицы Кристин. После 3-х месяцев в Американской больнице и более двух недель реабилитации, где меня лечил слепой массажист, Мадлен перевезла сюда мою мебель и остальную утварь. Что ж, я здесь, в моем возрасте в новой квартире, модерновой, но без права вбить гвоздь в стену — в стране картин!

Спасибо Бэрри, он нашел Мадлен — последнюю и самую удачную экономку и помощницу: с несколькими предыдущими у Элис были большие проблемы.

Конрад предпринял усилия, чтобы добраться до прежних друзей Элис как во Франции, так и в США и попросить помощи. Пока Элис негде было жить, она оставалась в больнице, что требовало дополнительной оплаты. Все щедро откликнулись. Пикассо прислал в больницу чек на тысячу долларов. Практически и Конрад и Фланнер взяли на себя контроль финансовых дел Элис, иначе она отдала бы все деньги церкви.

Токлас регулярно падала, один раз сломала бедро, второй раз — колено, а на третий — палец. Глазная операция восстановила достаточное для чтения зрение, правда, с помощью увеличительного стекла. После снятия повязки она первым делом перечитала Трагическую музу любимого Генри Джеймса.

Под конец жизни Элис прекратила курить, с трудом передвигалась даже по комнате.

Друзья приготовили к ее 90-летию красиво оформленный фолиант из поздравлений и отрывков из ее писем, каллиграфически переписанных. Вручить его юбиляру не удалось. В квартире на Конвенсьон, 16, в нескольких километрах от улицы Кристин, обнищавшая, не в состоянии ходить и говорить, Элис умерла 7 марта 1967 года, едва не дотянув до 90-летия.

Всех близких она помянула в завещании, распределив между ними некоторые оставшиеся у нее предметы посуды и домашнего обихода — скромные свидетельства любви и благодарности.

Похоронили Токлас рядом с Гертрудой Стайн. На обратной стороне существующего надгробья высекли имя и даты жизни Элис Токлас.

* * *