Жизнь и учение Конфуция

Помимо этого царь исполнял все то, что мог и должен был он делать для распространения истинного учения. От народа не требовали платы за обучение детей и не брали на государственные нужды ничего из того, что составляло предмет насущных потребностей народа. И потому прежде не было никого, кто бы не изучал великой или малой науки. А тот, кто занимался этими науками, старался познать истинные душевные влечения, которые в сущности в каждого из нас заложены, стараясь познать ту жизнь, которую должно жить, и всякий употреблял все силы ума и души, чтобы достигнуть своего небесного предназначения.

А от этого-то и произошло, что люди считают тот век золотым веком и что в тот век были такие прекрасные правители и нравы, и вот почему понятно, что если в последующие века и не достигли такой высокой степени совершенства, так это происходило оттого, что пренебрегли этими науками.

При последних царях из династии Чжоу, когда цари, отличавшиеся святостью и добродетелью, стали переводиться, наставлениям, которые преподавались в великих и малых школах, стали придавать мало значения, святое учение было в пренебрежении и попиралось, а общественные нравы пришли в упадок. И вот в это-то время общего упадка и распущенности осветила мир святость Кун-цзы[61]. Но так как Кун-цзы не удалось добиться от царей, чтобы они назначили его министром или дали бы какую-нибудь другую подобную этой высокую должность, для того чтобы законами предписывать исполнение его наставлений и учения, то он уединился, собрал законы и распоряжения, которые издавали древние цари, внимательно исследовал их и передал их потомству для просвещения в будущие века через своих учеников. Главы «Цюй ли», «Шао и», «Нэй цзэ»[62] описывают обязанности учеников и относятся к малой науке, у которой они как ручьи или придатки; но мы займемся Великой наукой – наукой, свойственной зрелым умам, ввиду того, что она более важна и имеет целью своей обнаружить и сделать очевидным для всех те законы неба, которые теперь скрыты от людей, потому что сердце их стало порочно и помыслы их сделались грязными.

Перед книгой, написанной Кун-цзы, как заглавный лист написаны те великие начала, которые должны служить фундаментом всего учения, в книге же начала эти объясняются и развиваются в отдельных главах. Хотя у Кун-цзы было много учеников (около трех тысяч), но учение его проповедано и передано нам последователями лишь одного ученика Кун-цзы – Цзэн-цзы. Цзэн-цзы сам слышал Кун-цзы, сохранил то, что написал Кун-цзы и как ближайший его ученик в возможно сжатом виде объяснил смысл книг Кун-цзы.

После смерти Мэн-цзы, одного из последователей Кун-цзы, не нашлось ни одного учителя или проповедника учения древних, и хотя книга Кун-цзы и не пропала, но последователей у него было очень немного. А затем начали появляться выродившиеся ученые, привыкшие писать разные компиляции, безделушки, вести изящные разговоры, и хотя они писали о Малой науке гораздо больше своих предшественников, но к тому, что они писали, нельзя серьезно относиться. Вместо занятий Великой наукой появились новые интересы: явились учения о Пустоте, о небытии[63], об абсолютном покое, о нирване[64]; но во всех этих учениях не было истинного и прочного фундамента. Вследствие того, что учения эти исповедовались людьми, власть имеющими, то для распространения их не гнушались никакими средствами: употреблялись и насилие, и обман и фокусы, и публичные речи, которыми приобретали себе известность. И учения эти распространялись, сея заблуждения, темноту, обольщая народ и закрывая ему путь к любви и правде.

Учения эти поселили такую путаницу в умах людей, что даже самые разумные последователи их не могли сказать, что они обладают знанием того, что более всего важно, а простые люди не были счастливы вследствие того, что правители не могли просветиться учением о том, как хорошо править государством. И сделался великий мрак, который сгустился и затемнил души людей. В последующие годы болезнь эта только усиливалась, и в конце царствований пятой династии (около 950 года н. э.) разнузданность нравов и путаница в умах дошли до своего апогея.