Жизнь и учение Конфуция

В другой раз герцог на подобный же вопрос получил ответ, что искусство управления лежит в экономном пользовании доходами, и, так как такое рассуждение ему понравилось, он решил удержать философа в своем государстве и предложил ему управлять полями Ниси. Его главный министр Янь Ин разубедил его, однако, в этом намерении, говоря: «Все эти ученые люди не практичны, их нельзя слушать. Они высокомерны и самодовольны в своих мудрствованиях и не удовольствуются низкими местами. Они придают высокую ценность всем похоронным обрядам, предаются часто своей печали и растратят свое имущество на роскошные похороны, так что будут только вредны для нашей жизни. У этого господина Куна тысячи странностей. Нужны целые поколения, чтобы разобраться в его учении о церемониях: о том, как идти вверх и как идти вниз. Теперь не время рассуждать о его правилах приличия. Если вы, государь, желаете воспользоваться им для того, чтобы переменить привычки Ци, то вы при этом не ставите первой заботой ваш народ»[24]. Может быть, слова эти и не принадлежали Янь Ину, но они должны представлять довольно точно чувства многих государственных деятелей эпохи Конфуция. Герцог Ци вскоре устал иметь у себя такого учителя и заметил: «Не могу я обходиться с ним, как обходился бы с начальником рода Цзи». Наконец, он сказал: «Я стар, не могу пользоваться его учением[25]. Замечания эти высказывались прямо Конфуцию или доходили до его слуха[26]. Самоуважение не позволяло Конфуцию оставаться дольше в Ци, и он вернулся в Лу.

Конфуций находится без должности в Лу (515–501 годы до н. э.)

Вернувшись в Лу, он оставался долгий период, около пятнадцати лет, без всякой общественной должности. Это было во время больших беспорядков. Герцог Чжао все еще находился в бегстве в Ци, правительство было в руках знатных родов до самой его смерти в 509 году до н. э., когда законного наследника отстранили, а другого члена герцогского дома, известного под именем Дин, возвели на престол. Таким образом, власть династии еще более ослабела, чем прежде; с другой стороны, начальники родов – Цзи, Шу, Мэн – едва могли держаться против своих собственных чиновников. Между последними в особенности были опасны Ян Ху и Гуншань Фужао. Одно время Цзи Хуань, наиболее могущественный среди начальников, был посажен Ян Ху в темницу и вынужден был заключить с ним условие, для того чтобы получить свободу. Конфуций никому не отдавал предпочтения, никого не одобрял и тщательно избегал этих начальников. О том, как он держал себя между ними, мы имеем указания в «Разговорах» (17:1). Ян Ху пожелал видеть Конфуция, но Конфуций не пошел повидаться с ним. Тогда Ян Ху послал в подарок Конфуцию свинью, а этот, выбрав время, когда Ху не было дома, отправился к нему, чтобы отплатить ему визитом за его подарок. Однако он встретил его по дороге. «Пойдемте со мной, позвольте мне поговорить с вами, – сказал чиновник, – может, ли быть назван благочестивым тот, кто держит свои драгоценности за пазухой и оставляет семью свою погрязшей в раздорах?» Конфуций отвечал: «Нет». «Может ли быть назван мудрым тот, кто стремится заниматься общественными делами и постоянно теряет возможность сделать это?» Конфуций опять сказал: «Нет». Собеседник его добавил: «Дни и месяцы проходят. Годы не будут ждать вас». Конфуций сказал: «Правильно, я желаю занять должность». Китайские писатели красноречивы в своей похвале мудреца за сочетание вежливости, приветливости, твердости, которые он проявил в этом деле. Для Конфуция, однако, было хорошо, что все эти пятнадцать лет он был свободен от общественных занятий. Он воспользовался ими лучше, занявшись изысканиями в области поэзии, истории, обрядов и музыки. Множество учеников продолжало посещать его, и нам передают, как он пользовался их услугами, перерабатывая результаты своих занятий.

К этому же периоду мы должны отнести единственный рассказ о разговоре Конфуция со своим сыном Ли. «Слышали ли вы от вашего отца какой-нибудь урок, отличный от того, что все мы слышали?» – спрашивал однажды один из учеников его Ли. «Нет, – сказал Ли, – он однажды стоял один, когда я переходил поспешно через двор и сказал мне: «Читал ли ты оды?» На мой ответ, что еще нет, он прибавил: «Если ты не изучишь оды, ты не будешь годен, чтобы разговаривать со мною». В другой раз в том же самом месте и при тех же обстоятельствах он сказал мне: «Читал ли ты о правилах приличия?» На ответ, что нет, он прибавил: «Если ты не изучишь правил приличия, ты не можешь установить своего характера. Только эти две вещи и слышал я от него». Ученик был восхищен и заметил: «Я спрашивал об одной вещи и получил три. Я услышал и относительно отца, и относительно правил приличия, узнал я также, что высший человек держит своего сына на почтительном расстоянии»[27].