Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Когда позднее Эммануил заметил ему, что их семья состоит из трех поколений, Фрейд нашел данное замечание проясняющим. Оно явно совпадало с его собственными детскими чувствами. Проблема семейных отношений возникла в его голове в связи с рождением первой сестры, Анны. Это произошло, когда ему только что минуло 2,5 года. Как и почему появился этот «захватчик», с которым придется снова делить горячую и принадлежащую только ему до сих пор любовь? Изменение фигуры матери говорило наблюдательному мальчику о скором прибавлении в семействе, но не объясняло, что явилось причиной этого. Вскоре после рождения сестры неожиданно исчезла няня Зигмунда. Он узнал позднее, что она была уличена в воровстве, но не знал, что его сводный брат Филипп настоял на том, чтобы ее арестовали[11] и посадили в тюрьму, где она провела десять месяцев. Имея основания подозревать Филиппа в причастности к ее исчезновению, он спросил его, что стало с няней, и получил шутливый, двусмысленный ответ: «Sie ist eingekastelt». Взрослый понял бы это как: «Ее посадили в тюрьму», но детский разум воспринял ту же фразу как: «Ее посадили в сундук». Данный эпизод связан с изумительным анализом явно непонятного воспоминания детства, который Фрейд осуществил 40 лет спустя. Он видел себя стоящим со слезами на глазах перед сундуком, дверцу которого Филипп держал открытой. Затем его мать, красивая и стройная (то есть не беременная), входит в комнату, по всей вероятности, возвращаясь с улицы. Поначалу он предполагал, что это воспоминание должно иметь отношение к некоторому поддразниванию его со стороны старшего брата, прерванному появлением матери. Однако психоаналитический разбор данного воспоминания представил ему совершенно иную картину исследуемого эпизода. Ему недоставало матери, которая, по-видимому, ушла на прогулку, и поэтому он с тревогой обратился к своему гадкому брату, засунувшему няню в сундук, умоляя его избавить от подобной участи мать. Брат открыл крышку сундука, успокаивая его и показывая, что матери там нет, после чего он начал плакать. Дальнейший анализ показал, что сундук являлся символом материнской утробы и что его тревожная просьба к брату касалась не только данного конкретного отсутствия матери, но и более важного вопроса: не был ли посажен внутрь этой сверхважной области еще один нежеланный брат. Филипп являлся тем, кто имел отношение к сажанию людей в «сундуки», и мальчик составил свою собственную фантазию о том, что мать и сводный брат, бывшие одного возраста, вместе сотрудничали в произведении на свет нежеланной Анны.

Данное переживание имело, по всей видимости, продолжительный эффект, так как Фрейд никогда не любил эту сестру. Но он явно смирился с подобными событиями, и следующее в их ряду вызвало к жизни нежную сторону его натуры; Роза стала его любимой сестрой вместе с Адольфиной (Дольфи), его второй любимой сестрой.

Как мы видим, в глазах ребенка не было неестественным соединить Якоба с няней — две запрещающие власти. Затем шел Эммануил со своей женой, и оставались еще Филипп с Амалией, которые были одного возраста. Все это казалось ему очень стройным и логичным, однако один неудобный факт — что Якоб, а не Филипп спал в одной постели с Амалией, по-прежнему оставался. Все это было очень загадочным.

То, что мы назвали логическим разделением на пары, имело и более глубинную мотивацию. Отодвигая своего отца на второй план, он освобождал его от ответственности за соперничество в отношении матери и за зло в создании нежеланных детей. Есть все основания полагать, что сознательное отношение Фрейда к отцу всегда было отношением любви, восхищения и уважения, несмотря на то что он представлял собой власть и запрет. Любой враждебный компонент по отношению к отцу полностью переносился на фигуры Филиппа и Иона. Поэтому для Фрейда было сильным шоком, когда 40 лет спустя он обнаружил свой собственный эдипов комплекс и ему пришлось признаться себе в том, что его бессознательное выбрало совершенно отличное отношение к отцу, нежели его сознание. Не случайным является и тот факт, что это осознание пришло к нему только год или два спустя после смерти отца.

Прослеживая, насколько возможно, генезис необычных открытий Фрейда, мы полагаем справедливым считать, что самое великое из его открытий — а именно универсальность эдипова комплекса — было потенциально облегчено необычным окружением близких ему людей в семье, тем толчком, который оно дало его любопытству, а также представившейся ему возможностью полного вытеснения этого комплекса.