Жизнь и цель собаки

Вскоре мы оставили дорогу и свернули в лес, на тропинку. Я погнался за кроликом – и поймал бы, если бы он вдруг не сжульничал и не прыгнул в сторону. Я чувствовал запах нескольких скунсов – и гордо отказался сделать хоть шаг в их сторону. Мы остановились у небольшого пруда, Флер и я напились; потом мальчик ел бутерброды и бросал мне хлебные корки.

– Правда здорово, Бейли? Тебе нравится?

Я посмотрел на его руки: даст мне еще бутерброд?

Если не считать присутствия Флер, я был доволен. Разумеется, избавиться от глупого летала – уже достойный повод праздновать, вот только за несколько часов мы забрались так далеко от дома, что я не ощущал никакого запаха.

Мне казалось, что Флер начинает уставать, но по виду мальчика было ясно, что до нашей цели еще далеко. Потом Итан сказал:

– А теперь нам сюда? Или сюда? Бейли, ты помнишь? Ты знаешь, где мы?

Я в ожидании посмотрел на мальчика; через мгновение мы двинулись дальше по тропинке, которая хранила запахи многих зверей.

Я пометил столько мест, что уже устал задирать лапу. Флер вдруг остановилась и испустила длинную струю мочи, что мне показалось совершенно неприемлемым. Ведь ее запах перебьет мой, а кто тут у нас собака? Я побежал вперед, чтобы очистить нос от нее.

Забравшись на пригорок, я увидел змею. Она свернулась на солнышке, ритмично высовывая и убирая язык. Я зачарованно замер – никогда раньше не встречал змей.

Я гавкнул – никакой реакции. Я поспешил к мальчику, который снова подгонял лошадь.

– Что там, Бейли? Что ты видел?

Я не понял, что говорит мальчик, ясно только, что не «иди, укуси змею». Я шел рядом с безучастно вышагивающей Флер и пытался представить, что она будет делать, когда увидит змею.

Она сначала и не видела ничего, но при приближении змея вдруг подняла голову, откинувшись назад, – и тут Флер заржала, оторвала передние ноги от земли, крутнулась, и мальчик вылетел из седла. Я, конечно, немедленно бросился к нему. Вскочив на ноги, он закричал:

– Флер!

Я сердито смотрел, как лошадь галопом несется прочь, молотя копытами по земле. Когда мой мальчик бросился следом, я понял, что требуется, и помчался за лошадью, но она не останавливалась, и вскоре я далеко убежал от мальчика, но повернул назад, чтобы быть с ним.

– Нет, нет! – крикнул мальчик, однако это «нет» относилось не ко мне. – Господи, что же нам теперь делать, а, Бейли?

К моему крайнему смятению, Итан заплакал. Такое случалось с ним все реже по мере того как он взрослел, и сейчас было совсем некстати. Ощутив его отчаяние, я ткнулся носом в руку моего мальчика, пытаясь утешить. Нам лучше всего отправиться домой и съесть еще цыпленка.

Мальчик в конце концов перестал плакать и беспомощно огляделся.

– Бейли, мы потерялись. – Он глотнул воды из бутылки. – Ну ладно. Пошли.

Видимо, он решил продолжить прогулку, потому что мы пошли совсем в другом направлении, не туда, откуда пришли.

Мы долго шли по лесу, в одном месте пересекли наш собственный запах, но мальчик не остановился. Я так устал, что когда белка выскочила прямо передо мной, я и не подумал за ней гнаться, а просто шел за мальчиком, который – это ясно чувствовалось – тоже начал уставать. Когда небо потемнело, мы сели на бревно, и Итан доел последний бутерброд, заботливо поделившись со мной.

– Бейли, мне очень жаль.

Почти в полной темноте мальчик стал собирать палки. Он подтаскивал сучья к поваленному дереву и прислонял к корявым корням. Потом насыпал сосновые иголки на землю под этим навесом и сверху положил еще несколько веток. Я следил с любопытством – пусть бросит палку, и я наплюю на усталость и побегу за ней, – но мальчик не отвлекался от своего занятия.

Когда совсем стемнело, он улегся на сосновые иголки и позвал меня:

– Иди, Бейли! Ко мне!

Я подполз к нему. Это немного напоминало конуру. Я печально вспомнил Дедушкино кресло – почему бы нам не пойти домой и не поспать там? Вскоре мальчик начал дрожать; я положил на него голову и прижался животом к его спине – как мы привыкли спать на холоде с братьями и сестрами.

– Хороший пес, Бейли, – сказал мальчик.

Вскоре он начал дышать глубоко и перестал дрожать. Хотя мне было не совсем удобно, я не менял позы, стараясь согреть мальчика.

Мы проснулись, когда запели птицы, и снова пошли еще до того, как стало совсем светло. Я с надеждой обнюхал пакет, обманутый запахами, но когда мальчик разрешил мне сунуть голову внутрь, ничего съедобного я не нашел.

– Мы его оставим – если понадобится развести костер, – сказал мальчик. Я понял это так, будто он сказал «нам нужны еще бутерброды», и согласно завилял хвостом.

Сегодня приключение было не таким забавным. Голод в моем желудке превратился в резкую боль, а мальчик снова плакал – хлюпал носом почти целый час. Я ощущал исходящую от него тревогу, которая сменилась полным безразличием – еще более страшным. Когда мальчик сел и посмотрел на меня пустыми глазами, я облизал ему все лицо.

Я беспокоился за моего мальчика. Нам срочно нужно домой.