Жизнь и смерть Бенито Муссолини

…Полицейские указали, где остановиться. Какой-то человек бежал по направлению к ним. «Где дуче?» — немедленно спросила его Ракеле. Чиновник ответил, что дуче в Милане, и добавил: «Дуче звонил несколько раз, справлялся, приехали ли вы…»

…Поднялись по ступенькам, ведущим на виллу. Вошли в дом, в отведенные две комнаты: одна для Ракеле и Анны-Марии, другая — для Романе Примерно в одиннадцать часов снова позвонил Бенито и сказал, что семье следует ехать в Комо. У дуче появилась возможность улететь в Испанию, где жила жена его секретаря Гатти — испанка по национальности. Кардинал Шустер вел какие-то переговоры. Рождался один план, рушился, немедленно возникал другой. Рушился вновь…

…27 апреля. В два часа угра Ракеле услышала звук шагов у порога виллы, послышались голоса. Один из полицейских приблизился и сказал: «Синьора, письмо от дуче». Ракеле встала с кровати, схватила конверт; узнала почерк Бенито, его красно-синий карандаш. Им он пользовался, когда вел личную, очень конфиденциальную корреспонденцию.

Ракеле разбудила детей, и они прочитали письмо. Читали и перечитывали много раз: «Дорогая Ракеле, я нахожусь на последнем этапе жизненного пути. Это последняя страница в книге моей судьбы. Может быть, мы не увидимся более, поэтому я пишу тебе эти строки. Прошу тебя простить мне все то зло, которое я вольно или невольно тебе причинил. Ты хорошо знаешь, что ты — единственная женщина, которую я действительно любил. Клянусь тебе в этом перед Богом и именем нашего сына Бруно. Ты знаешь, что мы должны ехать в Вальтелину. Постарайтесь добраться до швейцарской границы. Там вы начнете новую жизнь. Думаю, что тебя не остановят на границе, поскольку я всегда им помогал, и, кроме того, вы чужды политики. Если эта попытка не удастся, вам придется сдаться на милость союзников, которые, может быть, будут более великодушны, чем итальянцы. Я вручаю тебе судьбу Анны и Романо, особенно Анны, так как она еще очень нуждается в твоих заботах. Ты знаешь, как сильно я их люблю. Обнимаю и целую тебя и наших детей Твой Бенито. Комо, 27 апреля 1945 года».

Весь текст письма написан синим карандашом, а подпись в конце — красным. Это был договоренный сигнал, означавший «все кончено».

Невыразимый ужас проник в сердце. Тон безысходности, такой несвойственный Муссолини, не оставлял сомнений, что готовится что-то ужасное и он полностью это осознавал… Ракеле пыталась связаться с Бенито по телефону. Один из полицейских что-то кричал в трубку.

Вот наконец появилась связь с Миланом. Трубку взял секретарь: «Это вы, Гатти? Кому вы передали письмо?» — «Агенту полиции»… Внезапно, слышу голос Бенито: «Ракеле, наконец-то услышал твой голос!» Он говорил, что остался совсем один. Все. включая его шофера Чезаротти, покинули его. И добавил: «Я иду навстречу судьбе, но ты должна спасать детей. Я еще раз повторяю то, что сказал тебе в письме: прости меня за то зло, что я причинил тебе. Если бы не я, твоя жизнь могла быть спокойной. Но я всегда любил тебя, и ты это знаешь. Рядом со мною больше нет никого, я один, Ракеле, я отчетливо осознаю, что все кончено. Хочу попрощаться с детьми…» Муссолини не лгал. Он был искренен. Голос его дрожал…

Романо в отчаянии. Он просил отца не покидать нас, но тот его успокаивал, уверял, что бояться нечего: мы не были повержены даже после 25 июля…

Вокруг дуче все было повержено в прах. Самое тяжелое состояние — это чувствовать себя один на один с самим собой… на последнем витке жизни…

Бенито попрощался с Романа и с Анной-Марией. Затем еще раз сказал свои последние слова: «Вы начнете новую жизнь. Не теряйте времени. Прощай, Ракеле, прощай...»

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ МУССОЛИНИ